— А теперь, я думаю, — продолжил неугомонный начальник, обращаясь к Карцеву, — самое время рассказать нам о себе.
Карцев помолчал, прикидывая что да как, и стал по возможности коротко излагать свою историю.
— Что ж, дело житейское, — подытожил его рассказ Аркадий Алексеевич. — От такого поворота никто не гарантирован. По крайней мере, я теперь знаю, кто в нашем отчете будет писать главу «Гидрогеология». Ну, за нас и наш отчет!
Через полчаса атмосфера в палатке стала совершенно непринужденной. Говорили уже почти все, наперебой, вспоминая различные экзотические случаи из своей более или менее длинной геологической жизни. Даже Людмиле Николаевне было что рассказать, так как, будучи по образованию учителем, но выйдя замуж за геолога, она провела в тайге более десяти сезонов, участвовала в сплавах, прошла множество маршрутов и «грязи», как она выразилась, понабирала уже тонны и самых разных сортов.
Вдруг в палатку вошел отлучавшийся Юра, уже с гитарой. Разговоры само собой отставили и стали под Юрин аккомпанемент петь всем известные геологические песни: «Перекаты», «Болота», «Закури»… Карцев тоже подпевал, потом, ощутив некоторый подъем чувств, попросил гитару. В институте не научились на ней играть только ленивые или совсем уж бесталанные, Карцев же и в школьные годы пел много, хотя на инструментах не играл.
Сделав пробный беглый перебор и чуть-чуть подстроив гитару под голос, он задумался и запел «Москву златоглавую» — но не в том балаганном стиле, как ее обычно исполняют народные ансамбли, а так, как услышал когда-то из уст незабвенной Юлечки Бессоновой: с тихим, раздумчивым запевом, яростным накатом припева, томно-страстной серединой и светлым сожалением финала… Пелось ему хорошо, смоченные водочкой голосовые связки порождали глубокие баритональные звуки, ложившиеся в унисон с мягкими струнными… В итоге впечатление от песни получилось чарующим. С первых же звуков подпевать никто не пытался, все сидели не шелохнувшись.
— Ну, ты даешь! — простодушно восхитился Юра, выводя всех из оцепенения. — А ведь не говорил, что в консерватории учился!
В ответ Карцев благожелательно заулыбался, прошел по струнам и начал сказку Высоцкого про удалого стрельца: как и положено, дурашливо ерничая. В этот раз все с удовольствием подпевали, пристукивали, подмаргивали…
— Вот теперь на «День Геолога» наша партия всех перепоет! — выразил общее мнение Аркадий Алексеевич. Людмила же Николаевна посмотрела на Карцева с томным прищуром.
