— Что это шумит?
— Это водопад, сэр, — отвечает англичанин.
Тут сопровождающий распрощался и отвалил.
Через полгода он же приезжает за ними, но сначала решил понаблюдать из укрытия, как они себя ведут. Смотрит: чукча сидит на камне, раскачивается и за уши держится, а они у него распухшие-е! А рядом англичанин злой ходит и на лбу у него шишка. Вдруг чукча как засто-онет:
— Ой, что-то шумит!
— Да водопад это, водопа-ад! — кричит, стуча по лбу, англичанин.
Чебураха хохотнул, но немного погодя осторожно спросил:
— А где находится этот водопад?
Утром по связи Карцев сообщил начальнику:
— Я на устье Веселой. Как дела с вертолетом?
— Дела все те же. Не дают им погоду.
— Так я двину к порогам?
— Двигай, но не дальше. Они от тебя в восьми километрах. Высадись перед ними и осмотрись — на предмет возможности спуска лодки веревкой. Сами на лодке не суйтесь. Все понял?
— Да, да.
— Тогда давай до связи, до утра.
Скучный завтрак у них с Чебурахой получился: водянистый рассольник без сухарей и чай без сахара. Все же на время обмануть желудки удалось, они заполнились, потеплели, прекратили скулеж.
— Все зараз ухнул? — спросил Карцев.
Чебураха понуро кивнул, но добавил:
— Чаю еще на две заварки осталось. И соль тоже есть.
— Да ты что? — придурошно обрадовался геолог. — Так соль еще есть? Тогда не пропадем! Соль в тайге — это вещь. По крайней мере, так во всех таежных романах пишут. А также спички. Спички есть?
— Есть, — заверил простодушный Чебураха. — Целая упаковка. Не считая личных коробков. У Вас же имеется?
Вероятно, летом сплав по этой части Чилимбы был приятственным делом: яркое солнце, голубая, прогретая сверху вода, широкий и глубокий фарватер, частые «купательные» плесы, живописные утесистые берега, косовые и террасированные острова с веселыми лужайками и тенистыми рощицами… Однако в конце сентября, под низким свинцовым небом, тот же пейзаж казался до предела угрюмым, враждебным, а речной простор наполнился холодным, пронизывающим встречным ветерком. Этот вредный ветерок поднимал мелкую волну, замедлявшую и без того слабое течение реки на плесах, и парусил слабо груженую «пятисотку». Так что Карцеву, толкавшемуся или загребавшему шестом на корме, и Чебурахе, сидевшему с веслом на носу, пришлось орудовать в полную силу, чтобы лодка двигалась вперед. Они, конечно, исхитрялись и прятались от ветра под берегом или в створе очередного острова, но таких возможностей подворачивалось не так много. В результате с них даже при свежем ветерке не раз сходил пот, и к середине дня они почти выбились из сил.
