— Я мог бы дать вам к нему письмо, чтобы представить ему некоторые затруднения по Министерству полиции, и просил бы от моего имени, как бы все получше устроить.
— Что же будет, ваше превосходительство? Сперанский станет ли со мной говорить? Верно, скажет: хорошо, я сам с министром переговорю; следовательно, все останется по-прежнему.
— Вы не хотите? Я скажу Бологовскому[132], он дружен с Магницким[133], а этот с Сперанским.
— Вот это ближе к делу, если Бологовской на это согласится.
— Он меня любит, и сомнения нет. Прощайте!
«Что дальше, то хуже, — думал я, выходя от министра полиции, — mе vоlià еntrе dеuх fеuх[134]! Просто хоть бежать. Однако мне жаль было Балашова. Вот, что значит хитрить и поставить себя по произволу своему в фальшивое положение! Вынуждену быть лгать, и, может быть, так запутаться, что и выхода не будет».
IX
Является Зиновьев, с приказанием прибыть к государю, который принял меня в тех же комнатах.
— Я был так занят эти дни, что не мог вас видеть. С Балашовым у вас дурно?
— Правда, государь! Я не пользуюсь более прежним расположением министра.
— Какая тому причина? — сказал государь, улыбаясь.
— Наверно этого сказать не могу.
— Не знает ли он, что вы у меня бываете?
— Он мне даже о том не намекнул.
— Я считал Балашова умнее; хочет служить и мне, и себе, и споткнулся. Все его донесения самые пошлые, и это заставляет меня более и более его подозревать.
Я молчал.
— Везде ловлю Балашова во лжи. Он говорил мне, что употребляет доктора Эллизена[135], как франкмасона, для присмотра за Сперанским; между тем слышно, что Бологовской беспрерывно ездит от Балашова к Магницкому, а от этого к Сперанскому и Балашову.
— Государь! Эллизен мой доктор; я его хорошо знаю. Защищать невинного — есть долг каждого честного человека, особенно перед августейшим лицем императора. Эллизен не решится на подобный поступок.
— А как вы думаете о Бологовском?
— Я знал его в Москве, по дому князя Козловского, который женат на его сестре; вижу здесь у министра, с которым он с малолетства дружен.
— Вы знаете, что такое Бологовской? (Государь объяснил, что Бологовской один из злодеев и что этот человек назвал его отца): vоlià lе tугаn[136]… Каково же мне теперь знать связь между министром полиции, Магницким и Сперанским и Бологовским, qui n’а ni foi, niloi, dопс еst сараble dе tоut[137]!
Государь начал ходить по комнате, остановился и, обратясь ко мне, сказал:
— Вы франкмасон или нет?
— Я в молодости был принят в Ревеле; здесь, по приказанию министра, посещал ложу Астрея.
