Еще в 1780 году Екатерина, во время Американской войны, составила северный нейтралитет. В 1800 году Павел, по примеру ее, учредил подобный же нейтралитет с Данией, Швецией и прочими, чтобы положить преграды насилиям английских крейсеров. Павел, узнав о появлении английского флота перед Копенгагеном, приказал наложить секвестр на все имения англичан в России. Англия почла это объявлением войны, и флот ее угрожал Кронштадту и самому Петербургу. Этим воспользовалась наша аристократическая партия, в недрах которой составили неистовый план свергнуть императора Павла с престола. Петербург наполнили страхом близкого появления англичан, бомбардирования Кронштадта и предрекали Петербургу неминуемую гибель, чтобы этим приготовить публику, и без того уже недовольную…
…Павла более нет. Рассматривая в подробности его характер и те внешние обстоятельства, которые имели сильное на него влияние, нельзя не пожалеть об этом несчастном императоре. С величайшими познаниями, строгой справедливостию, убыл он рыцарем времен прошедших. Доказательством тому служить может великодушно данный им приют Бурбонам, гонимым отвсюду, и бескорыстное желание освободить Европу от хищения революции. Он призвал к союзу европейских государей и туркам предложил помощь и дружбу. Суворов восстановил в Италии все то, что было завоевано и ниспровергнуто Наполеоном, и, невзирая на эти рыцарские подвиги, четырехлетнее, кратковременное его царствование неимоверно потрясло Россию, — и какая странность! Он хотел сильнее укоренить самодержавие, но поступками своими подкапывался под оное. Отправляя в первом гневе в одной и той же кибитке генерала, купца, унтер-офицера и фельдъегеря, научил нас и народ слишком рано, что различие сословий ничтожно. Это был чистый подкоп, ибо без этого различия самодержавие удержаться не может. Он нам дан был или слишком рано, или слишком поздно. Если бы он наследовал престол после Ивана Васильевича Грозного, мы благословляли бы его царствование. Но он явился после Екатерины, после века снисходительности, милосердия, счастия и получил титул тирана. Он сделался жертвою горячности своего характера…
В заключение повествования о императоре Павле должен я прибавить еще один анекдот, чтобы выказать то понятие, которое государь имел о своем самодержавии. Он спросил однажды у французского посланника:
— Оù аvеz-vоus diné hiеr, М-r l’Аmbаssаdеur?
— J’аi diné, Vоtrе Majesté, chez lе Рriпсе Коurаkinе (Александр Борисович). С’еst véritablетепt un grand Sеignоur.
