Позже Раскольников так описывал эти события в своём очерке «Взятие Энзели»:
«Когда персы и англичане ещё спали, наша эскадра неожиданно появилась перед глинобитными, с плоскими крышами домами Энзели. В бинокль был виден стоящий на берегу дворец губернатора, окружённый бананами и зонтиками стройных пальм. Влево от Энзели раскинулся военный город Казьян с его казармами, складами и ещё какими-то длинными одноэтажными зданиями. На ясном бирюзовом небе резко выделялись две тонкие мачты беспроволочного телеграфа.
Я на своём миноносце прошёл вдоль берега. („Миноносец `Карл Либкнехт`, словно гончая, промчался вдоль побережья, вынюхивая место для высадки“, — напишут позднее об этом моменте в своей повести „Красная Валькирия“ Михаил Кожемякин и Елена Раскина.)
Восточнее Энзели и Казьяна в поле зрения моего цейсовского бинокля попало несколько тяжёлых шестидюймовых орудий. Они стояли на открытом песчаном берегу без всякого искусственного прикрытия. Людей нигде не было видно. Выбрав место, удобное для высадки десанта, я распорядился поднять сигнал о начале десантирования.
Дул южный ветер, и разноцветные флаги колыхались и рвались улететь на север. Мёртвая зыбь мерно раскачивала корабли и переваливала их с борта на борт.
Наши моряки в синих голландках с белыми воротниками и развевающимися на ветру длинными ленточками фуражек энергично гребли. Но шлюпки медленно подвигались к берегу. Отлив относил их в открытое море. Наконец, несколько матросов в кожаных сапогах с высокими голенищами, крепко сжимая в руках коричневые винтовки, бодро выскочили на песчаную отмель. В их руках, как огромная птица, трепетало широкое Красное знамя с перекрещенными молотом и серпом.
Матросы с привычной ловкостью и проворством влезли на телеграфные столбы, срезали медную пряжу проводов. Телеграфная связь Энзели с внешним миром была прервана. Затем они заняли шоссейную дорогу, идущую из Энзели на Решт и Тегеран.
Мимо грозных, но странно молчавших орудий я прошел на миноносце к Казьяну и сделал несколько выстрелов, чтобы разбудить спящих безмятежным сном англичан. Не желая разрушать лёгких и воспламеняющихся, как солома, домов мирного населения, мы сосредоточили артиллерийский огонь всецело по казармам.
Из Казьяна вышла цепь солдат и быстро двинулась на сближение с нашим десантом. Это были храбрые и воинственные гуркасы из индийского „независимого“ государства Непал. Их головы, словно бинтами, были обмотаны белоснежными чалмами. Из двух орудий „Карла Либкнехта“ мы стали производить пристрелку…»
