В Реввоенсовете Раскольников отвечал за морские вопросы, являясь на тот момент главным начальствующим лицом в военно-морском флоте страны. Себя он не без гордости именовал в это время «красным лордом», намекая тем самым, что он, вчерашний недоучившийся мичман, вознёсся ныне до вершин власти лордов британского Адмиралтейства.
Жена поэта Осипа Мандельштама Надежда, несколько раз навещавшая в Москве «мятежную чету», рассказывала, что Раскольников с Ларисой и в голодной столице жили по-настоящему роскошно — у них были «особняк, слуги, великолепно сервированный стол».
При всём при том, надо признать, что отношение к деятельности Фёдора Фёдоровича на флотской службе со стороны некоторых морских офицеров и рядовых моряков было очень неоднозначным, одни из них считали его «своим парнем» и героем, другие же — откровенным авантюристом и даже убийцей. Хотя многие понимают, что совершать такие революции, как в России, в белых перчатках невозможно, кровь в таких случаях льётся всегда. Революция сама по себе жестока, а расправы над офицерами — обычные для той поры, самосуды одичавшей толпы. И когда Раскольникова назначили командующим флотилией, Ленин писал командарму Вацетису, что это удивительно удачное назначение. Классовая ненависть бушевала, надо было объединить матросов с офицерами. Фёдора Раскольникова любили моряки, импульсивный, жаждущий немедленных действий, он умел повести людей за собой, никогда не кричал, не тыкал, в самых напряжённых ситуациях не повышал голоса. Он был своим также и для многих офицеров, не боясь вступаться за них и устраняя ретивых политработников.
Что же касается командования Раскольникова Волжской флотилией, то, судя по высказываниям ряда других офицеров, никакого выдающегося участия в этом он не проявил, и единственное, что было удачно проведено под его началом — это упомянутое выше и отмеченное в указе о награждении орденом похищение баржи с пленными красноармейцами у белых под Сарапулом. Этот случай, не имеющий прямого отношения к боевой деятельности флотилии, был разрекламирован на всю страну, как необычайная по смелости и дерзости операция. Говорят, чтобы увеличить эффект пиара, Раскольников сам писал статьи о себе, без всякого стеснения прославляя в них собственный героизм. На самом же деле ничего героического в этом событии не было, баржу с арестованными охраняли всего несколько старых солдат, которые без всякого сопротивления сами подали буксирные концы на пароход Раскольникова.
