Пес и вовсе взбесился, шерсть на шее встала дыбом, он перепробовал клыками все колья до единого и охрип от злости.
На шум из дома вышел Буду. Он смотрел на улицу, точно не веря своим глазам: как это я так спокойно еду мимо их двора и не обращаю на него никакого внимания. Он сбежал по лестнице во двор, отогнал собаку и вышел на улицу.
Я, молча помахивая плетью, продолжал свой путь.
Буду вздумал было зайти вперед, но, покосившись на острые рога Гвинии, не решился.
Я делал вид, что не замечаю его. Он подождал, пока арба поравнялась с ним, и зашагал рядом по грязной проселочной. Но когда его двор остался позади, остановился и с отчаянием в голосе крикнул:
— За что ты меня избил?
Я не отвечал.
— Нет, ты скажи, за что избил?
Я обернулся, но по-прежнему ничего не ответил.
— Ну за что? За что? — Он кинулся наперерез арбе. — Что я тебе сделал? За что?
— Да за то.
— За что «за то»? — не отставал Буду.
— За то самое! — повторил я и вытянул плетью Гвинию.
Бык обиделся и дернул арбу.
Буду отстал. Он то и дело оборачивался, смотрел на свои ворота, как бы не уйти от них слишком далеко.
— Что я тебе сделал? — крикнул он вдогонку.
«То и сделал, что сделал!» — повторил я про себя, потому что сам не смог бы ответить, почему я избил Буду.
Со двора Тухии с лаем выкатилась Толия, но, добежав до середины дороги, остановилась, то ли потому, что узнала меня, то ли лень стало бежать дальше. Она еще раз тявкнула, но без прежнего задора.
— Тухия! — позвал я.
— Здесь я, Гогита! — раздался его голос где-то совсем близко.
— Где это здесь?
— Да вот я!
Но я не видел его.
— Что ты со мной в прятки играешь, дурак! — обозлился я. — Покажись!
— А ты наверх погляди.
Я поднял голову. Весь измазанный тутовым соком, так что его и узнать-то было трудно, Тухия пристроился на ветке шелковичного дерева почти у меня над головой.
— Тута ведь отошла! — удивился я.
— Это последние ягоды, — объяснил Тухия. — Еще осталось немного.
Он притянул к себе ветку, набрал целую горсть ягод и уже хотел было отправить их в рот, как откуда-то другой голос:
— А мне-е?
— Тебе? Ну, на тебе! — Тухия перегнулся и протянул ягоды пятилетней сестренке, сидевшей на ветке пониже.
Девочка тоже была вся в тутовом соку. Она сидела на корточках, натянув платье до щиколоток, но через дыры торчали голые коленки.
— На, бери! — Тухия высыпал ей в руку ягоды.
— А мне-е-е? — заревел в это время самый маленький, карабкаясь по лестнице, приставленной к стволу дерева. Его короткая рубашка едва прикрывала пупок.
