В столовой полковник Бодроки пытался заставить двух бывших противников выпить по бокалу вина в знак примирения. И Ласло, и Пал были заинтересованы в том, чтобы остаться добрыми друзьями. Ласло боялся Иолан, Пал не мог расстаться с нею. Телегди, который успокоился после дуэли, был доволен и первым поднял бокал шампанского. Все трое чокнулись, выпили и стали прощаться. Музыканты, собравшиеся у террасы, попытались робко и тихо сыграть отходный марш.
Пал подал Эржебет накидку, разыскал забытый веер и кружевную шаль. Самым проникновенным голосом, на какой был только способен, он прошептал:
— Эта перчатка уберегла меня от смерти! — и вынул спрятанную на груди перчатку, которую засунул под рубашку минуту назад, когда нашел ее в гостиной.
Тронутая Эржебет подняла на него глаза, полные печали и надежды.
Когда гости разъехались, Бароти долгое время не решался войти в комнату жены. Наконец он набрался храбрости, пересек гостиную и постучался в дверь.
— Кто там? — сухо прозвучало из-за двери.
— Это я! — пробормотал граф.
В ответ ему щелкнул замок. Ласло тихо удалился в свою комнату. Впрочем, так было лучше. Сейчас у него уже не было сил спорить с женой, выносить ее угрозы и насмешки. К утру он отдохнет, а может, даже и наберется храбрости. Он ей докажет, он убедит ее… Иолан в состоянии дойти до папы римского и получить разрешение на развод, если он не сумеет утихомирить ее. В конце концов, нужно было бы исполнить ее каприз — поехать в Будапешт, развлечься, к тому же это заставило бы замолчать соседских помещиков, у которых будто бы нет других тем для разговоров. Если она хочет продать тот кусок земли, пусть продает. Слишком уж она тычет ему в нос своим богатством, но потом у него будет предлог поубавить ее аппетиты. Она весьма смутно представляет себе размеры своих владений, значит, он, Ласло, сможет всегда пугать ее проданной землей и уменьшением доходов.
Граф так и заснул, делая подсчеты.
Сначала Иолан вызвала Берту, чтобы та причесала ее, но усталые руки девушки через несколько минут привели ее в раздражение. Графиня вырвала у нее из рук гребень, бросила его на пол и закричала, чтобы ей прислали Ибике. Берта ушла, благодаря бога, что наконец-то закончился этот день, и жалея Ибике, для которой день был, наверное, еще более трудным.
Тихо, на цыпочках, вошла Ибике. Привычно взяла она длинные пышные волосы барыни и принялась расчесывать их равномерными движениями, как это делала каждый вечер.
