После завтрака Минерва Портер извела тонны краски, чтобы подвести глаза, наложить тени для век, подкрасить ресницы и густую полоску, заменявшую ей выщипанные брови. Вместо веселенькой соломенной шляпки на ее голове восседал тюрбан из индийского шелка, поддерживаемый большой булавкой с искусственной жемчужиной.
— Садитесь слева от моего мужа, — сказала она. — Это его здоровое ухо. Через год он совершенно оглохнет и станет носить этот жуткий аппарат, они вечно начинают свистеть в самых неподходящих местах — на концерте, на свадьбе, на похоронах. Мною не занимайтесь, я привыкла, что обо мне забывают, как только мой муж начинает говорить.
— Но дорогая, никто о тебе не забывает.
— Чудо! Он услышал. Надеюсь, вы не курите, месье. Я терпеть не могу, когда курят за обедом и за кофе. Для этого существуют курительные, и хочу сразу же вас предупредить, что запах рыбы вызывает у меня отвращение. Я попросила, чтобы нас избавили от тюрбо, который стоит в меню. Во-первых, тут и так всегда объедаются.
— Жаль, а я так его люблю! — сказал Артур, сам удивляясь своей дерзости в присутствии этой гарпии, которая, впрочем, оставила его замечание без внимания и, не дожидаясь, подозвала метрдотеля, чтобы их столик обслужили в первую очередь.
Как и его супруга, мистер Портер переоделся. Темнозеленый костюм и розовая рубашка подходили для завтрака.
К обеду советник президента Эйзенхауэра облачился в костюм для гольфа: брюки с напуском на клетчатые носки, твидовая куртка цвета увядшего вереска, рубашка в полоску, шотландский галстук. Он был бы похож на клоуна, если бы его лицо внезапно не озарялось простодушным весельем, а его взгляд не загорался, выдавая его пристрастие к радостям жизни — вину, вкусной еде и даже хорошеньким женщинам, которых он открыто разглядывал, когда за ним не следила миссис Портер. Сначала растерявшись от уверенности этого человека, которого называли таким могущественным, Артур быстро был им очарован и заинтригован.
— Я послал за вами в туристический класс, где вы, по идее, должны были ехать, — сказал Портер на превосходном французском, — а вас, в конце концов, отыскали в первом классе, так что я рад за вас. Ресторан очень хороший. Шеф-повар — француз. Еще никто не видал англичанина, который умел бы готовить. Спортзал, где мы видели друг друга нынче утром, лучший из всех судовых спортзалов компании «Кунард». В общем, тут много места, а это хорошо для такого человека, как я, которому нужно ходить, чтобы думать. Двадцатью пятью веками раньше я был бы перипатетиком… Всегда на что-нибудь да опоздаешь. Старая карга, что сейчас уселась напротив моей супруги,— жена мэра Бостона. Они обе злюки, что одна, что другая, и большие снобы, чем ночные горшки, как вы говорите по-французски, — меня всегда умиляло это сравнение.
