— Как, товарищи, всех женщин поздравили с праздником? В военторге духи есть, конфеты и печенье. Учтите!
Сел за стол подписать приготовленные приказы. Взял ручку.
— Отвык я уже от стола. То палатка, то машина, то просто сосна. Теперь богато жить стали.
Неожиданно за окном разорвался снаряд. Видно, гитлеровцы не праздновали Международный женский день. Зазвенели стекла, полетели какие-то щепки, посыпалась на пол штукатурка. Взметнулась рыжая пыль...
Много людей было в штабе. Но никто не пострадал. Ни те, что стояли вокруг командарма, ни те, что были на улице.
Только Рокоссовского нашел осколок. Выпал так и не подписанный приказ из руки командарма. Вместе со стоном слетела с губ улыбка. Повалился на пол. Нарастающий глухой шум, казалось, наполнил комнату. Мартовское весеннее солнечное утро померкло. Губами, уже плохо повиновавшимися, проговорил, стараясь казаться бодрым:
— Ну, кажется, попало...
Дыхание перехватывало, губы шевелились, но голоса уже не было, и он напрягал все силы, чтобы сдержать стоны. Стонать на виду у всех не хотелось...
Побелевшие, ошеломленные несчастьем, ударившим так неожиданно, начальник штаба Михаил Сергеевич Малинин и начальник артиллерии армии Василий Иванович Казаков бросились к командующему, перенесли на диван, осторожно сняли окровавленный китель.
На беду, поблизости не оказалось военного врача —уехал на операцию. За ним немедленно послали, но когда-то привезут...
Кто-то подсказал:
— По соседству живет гражданский врач. Некто хирург Петров. Правда... оставался в городе при немцах...
— Позвать!
Бледный от потери крови, Рокоссовский лежал на диване. Сонная мгла застилала глаза. Мысли, словно разорванные осколком, были бессвязны, сумбурны. Почему-то вспомнил, как всего несколько дней назад вместе с членом Военного совета Алексеем Андреевичем Лобачевым проезжали они через одну деревню. Увидели уцелевшую баньку, топившуюся по-черному. Каждый, кто воевал в ту зиму, кто был на передовой, знает, какой редкой удачей было помыться в бане.
Глянул на спутника:
— Рискнем?
— Рискнем!
В самый разгар банной процедуры появился бородатый дед-мухомор, оказавшийся хозяином баньки. Удивился:
— Отчаянный вы народ, солдаты! Немец снаряды, как коровьи лепешки, рядом кладет, а вы париться вздумали. Того и гляди, накроет тепленькими. Поминай как звали. Смерть — она штука серьезная.
Он слушал старика и блаженно улыбался, — вот что делает с человеком горячая вода, душистый пар и березовый веник! Проговорил спокойно, философски-мечтательно:
