Мои аплодисменты.
– Конечно, он, – узнал я вчерашнего субтильного грабителя, когда тело развернули на спину. – Только сегодня он выглядит похуже. Зеленый какой-то. И слюни на бороде… Фу, гадость!
– Обдолбался просто.
– Он дышит вообще?
– Как насос! Ты за него не переживай.
– Парню явно хреновато…
– Не обольщайся. Ему сейчас даже лучше, чем нам. По крайней мере, не холодно.
– Что-то мне не завидно совсем.
Я брезгливо поморщился и отошел. Стал более внимательно разглядывать комнату.
Ну и интерьерчик! Потолок серый – годами не белили, стены выкрашены темно-зеленой масляной краской, штукатурка местами отваливается, обнажая косую дранку. Разруха и убогость. Грязь. Хлам. Бардак.
Ну как же до такого можно опуститься человеческому организму?
Забавно, что все элементы мебелей – кровать, тумбочка, табуреты – как это ни странно, армейского, пардон, флотского артикула. На сиденьях табуретов, к примеру – вырез по самому центру квадрата. Для ладони. Это, если кто не знает, нужно, дабы переносить сию крайне необходимую для войск амуницию всего лишь одной рукой. Типа не выпуская из рук боевого оружия! Перенес, сел и стреляй себе дальше…
Смешные они… военные. Как дети малые.
А этот полуживой типус в трусах и куртке, значица, – из семьи гражданского персонала местной войсковой части. Я теперь даже вижу через второе засаленное оконце эти руины былого порядка – ошметки краски на бордюрах, вкопанные в грунт и покосившиеся вдоль густо заросших газонов баллоны из-под кислорода с наваренными на них кусками якорной цепи, трогательные стенды по строевой подготовке вокруг разбитого плаца, ржавые и кривые. Даже зеркало вдали блестит, смущая публику отбитыми углами.
Да уж…
Насмотрелся я на такое в девяностые.
Только ведь сейчас – середина восьмидесятых! А за окном – на́ тебе: родной бардак из будущего. Странно.
– А почему тут такая разруха? – спросил я Аниськина, не удержался. – Считай, центр города. Воякам что, не нужна эта территория? Так отдали бы людям. Нахватали, блин, земель…
– С чего бы это они ее отдадут?
– Ну, так… под застройку… частникам.
– Ты с какой луны сюда свалился? Это вообще-то земля флота. На веки вечные. Кто ж ее отдаст? И как?
– Ка́ком кверху, – огрызнулся я, сам понимая глупость своего вопроса. – Как-нибудь.
– То-то и оно, что… «ка́ком».
До перестроечной конверсии советской «оборонки» еще лет десять. А до оголтелой распродажи военных вкусняшек – без малого четверть века. Тогда «ка́ком» пойдет и земля, и строения, да и… техника военная расползется по всему миру за гроши.
