— Что ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно понимаешь что. Она тоже станет совершенно свободной. Может быть, вернется в Эльзас и устроит жизнь по своему вкусу.
— Ты в этом уверена?
Мириам нежно улыбнулась и, подойдя, положила голову мне на плечо.
— Ты не перестаешь меня удивлять, милый. Ты как будто не жил никогда. Конечно, уверена… потому что знаю женщин.
Она сделала шаг по направлению к лестнице, к спальне, но я устоял.
— Нет? — прошептала она. — Неужели нет? Ты уже уезжаешь? Ну так поцелуй меня, Франсуа, любовь моя…
Ее губы принудили приоткрыться мои. Руки ее сомкнулись у меня на бедрах. Я попался в ловушку. Ее язык искал моего, горячее дыхание обжигало. Я невольно представил себе пчелу, впившуюся в цветок, и грубо отстранил ее. Мириам по-прежнему улыбалась.
— Ты приедешь в воскресенье? Я буду ждать тебя с половины девятого… До скорого, Франсуа, любимый… И не волнуйся так из-за своей жены… Все уладится…
Она подтянула узел на моем галстуке, потом, поцеловав кончик своего указательного пальца, приложила его к моим губам.
— Поезжай быстрее, сейчас тебе совсем не время тонуть…
Я вышел не оглянувшись. Я знал, что она смотрит мне вслед. Наверняка обойдет вокруг дома, чтобы посмотреть, как я уеду. Я яростно рванул машину с места. Ну что ж, тем хуже для Ронги. Я с удовольствием простился бы с ней, пожелал бы ей удачи. А теперь? Приеду ли я к Мириам? Я приехал выведать ее намерения. И попался. Торг оказался таким, каким я его и предвидел: мой отъезд против жизни Элианы. И этот договор мы молчаливо подписали. Мириам будет меня ждать. Билеты на самолет у нее, разумеется, в кармане…
Начиная с этого утра каждая минута будет приближать меня к катастрофе. Да, к катастрофе, потому что я не желал уезжать. Бесспорно, жизнь Элианы драгоценна, ну а моя? Она что, совсем уже ничего не стоит?
Гуа я пересекал с зажженными фарами. Справа и слева чернело море. Темными пятнами проносились буйки, и иногда вдали белое крыло чайки задевало край ночи. Где счастливые зори поры расцвета моей любви? Теперь я крадусь из одного дома в другой в густых потемках. Я сделался боязлив, мысли мои болезненно двоились. Чтобы не шуметь, я остановил машину на дороге и вошел через заднюю калитку. Прошел через сад и открыл дверцу гаража. Я повторял путь Элианы, когда она возвращалась из города на велосипеде. Прибежал молчаливый Том и уткнулся мне в ладонь мокрым носом. Теперь ему нечего бояться Ньетэ. Я щелкнул зажигалкой и поднял ее над головой: люк закрыт. Я отогнал Тома и на цыпочках поднялся на второй этаж. Элиана спала. Я опасался, что, раздеваясь, разбужу ее, и отправился ночевать в кабинет. Я лег и без обиняков задал себе вопрос: соглашусь ли я уехать? Если я уеду, Элиана не простит меня никогда, это я знал твердо. Она цельная натура, никогда не кривит душой. И всегда выбирает либо все, либо ничего. И даже если впоследствии я порву с Мириам, то все равно не дождусь дня, когда мог бы переступить порог этого дома: я стану Элиане чужим. Я могу спасти ей жизнь и навсегда потерять ее любовь. А объяснять ей коварные ловушки Мириам бесполезно, это я тоже знал заранее. И с другой стороны, как может не понимать Мириам, что своим напором она не привлекает меня к себе, а отталкивает? Как может не чувствовать, что я стал ее тайным врагом? Короче: остаться? Невозможно! Уехать? Тоже невозможно!
