— До встречи… Гостиница «Рамблэ».
Автомобиль бесшумно тронулся с места, и я запер калитку. Гепард!.. Должно быть, что-то вроде ягуара. Нет, я, конечно, не боялся, но уже почти сожалел о том, что согласился.
— Можешь накрывать, — крикнул я Элиане, поднимаясь к себе в кабинет.
Там я полистал несколько книжек и вскоре наткнулся на коротенькую статью:
«Гепард: хищник семейства кошачьих. Распространены также названия: гончий леопард и гривистый леопард. Обитает в Южной Азии и в Африке. Похож на огромную кошку, но дрессировке поддается не хуже собаки. Рыжеватая шкура покрыта округлыми черными пятнами. Длина туловища около метра. Обладает силой, гибкостью и мощными челюстями кошки, но когти у него далеко не так остры, а характер лишен свирепости; шерсть у него завивается, как у собаки».
Я поднял голову: в глубине ночи горели огни острова. Решительно, Виаль мне не понравился. Я посмотрел время отлива: четверть седьмого. Утро насмарку. За стол с Элианой я усаживался в скверном настроении. Впрочем, ее любопытства я не опасался. Элиана никогда меня не расспрашивала.
Выше я написал, что не собираюсь рассказывать нашу жизнь. Но некоторые подробности уточнить все же придется. Иначе вы мне просто не поверите. Я чувствую, важна каждая подробность. К примеру, мне следовало бы описать наш дом. От Бовуара начинается дорога на Гуа. Она вьется меж солончаков, описывая замысловатые петли, — ни дать ни взять горное шоссе, но на плоской как блин равнине. Там и сям, разбросанные как попало, стоят фермы, выбеленные известкой дома, сараи и риги, двери которых украшены большим белым крестом. В Бретани распятия ставят на перекрестках, здесь же кресты рисуют на дверях. Почему я не обосновался в Бовуаре, довольно крупном городке? Думаю, оттого, что меня покорила неизбывная печаль здешних мест. Для того чтобы убедить Элиану, доводов у меня хватило с избытком. Усадьба Сен-Илер продавалась буквально за гроши. Располагалась она удачно, чуть в стороне от дороги; имелись дополнительные постройки — позднее я смогу оборудовать в них псарню. Я возделаю сад, зацементирую колодец, перебелю фасад… Элиана слушала меня с еле заметной снисходительной улыбкой женщины, которая знает цену словам.
— Ну раз ты так хочешь!.. — сказала она.
Да, я хотел этот дом — просторный, светлый, удобный. Сзади есть еще выход, благодаря которому можно входить и выходить, никого не беспокоя и не нанося грязи. Одно крыло дома в моем полном распоряжении, а из окон моего кабинета на втором этаже с одной стороны открывается вид на море, с другой — на бескрайний луг. Желтое с прозеленью море, зеленая с прожелтью земля. Подобно матросу в сорочьем гнезде, я вознесен над этими просторами, от которых исходит нечто пьянящее, берущее за душу. Элиана не поняла бы меня, если бы я попытался описать свои чувства. Я и сам в них толком не разобрался. Больше всего мне полюбилась, как мне кажется, какая-то незавершенность здешнего края, когда он медленно освобождается от вод. Словно на твоих глазах происходит сотворение мира. Иногда поутру, когда я под пришедшим с запада моросящим дождем пересекал поля, когда различал в тумане на краю откоса лошадей, которые замерли в неподвижности, вытянув шеи к совсем близкому морю, я ощущал себя первобытным человеком. Животные подходили ко мне по высокой траве. Я приветствовал их, даже говорил им что-то, проезжая мимо. Земля, дождик, животные, я сам — все это было единым целым, одной и той же первичной глиной, из которой жизнь в мечтательной задумчивости лепила формы. Обмолвись я об этом Элиане, она бы просто мило посмеялась надо мной. О нет, она не глупа. Но это дочь нашего востока; я знал, что она чувствует себя оторванной от корней. Да и само мое ремесло ей не слишком по душе. Послушайся я ее, жил бы в Страсбурге и задорого лечил бы кошек и собак. Был бы этаким неудавшимся врачом. Нет. Меня это не устраивало. Вот почему, прочитав однажды в профсоюзной газете, что в Бовуаре требуется ветеринар, я решился сразу. Дом я тоже приобрел с ходу, не раздумывая. Элиане оставалось принять все как должное. Зарабатывал я весьма прилично, так что затеял целую программу переоборудования жилища: отопление на мазуте, современная кухня, телевизор». Элиана почти могла считать, что живет в Страсбурге. Почти… На самом деле она чувствовала себя словно в изгнании. И сколько я ни советовал ей куда-нибудь ходить, все было напрасно.
