— Не могу догадаться, кто бы это мог быть.
— Плащ синий.
— Вы уверены?
— Что синий, то синий. Она направилась к дому. Выскочила ваша собачка, залаяла ей вслед. Мне даже показалось, что она на нее прыгнула. В общем, крутилась возле ног, ну, вы сами знаете, как они крутятся… Если она укусила бедняжку, то стоит ей посочувствовать, у нее и так что-то было с ногой.
— С ногой?
— У этой дамы нога была забинтована, у самой щиколотки. Большая такая повязка. Думаю, она к вам и пришла из-за этого. Собачий-то укус всегда опасен, никогда не знаешь, здорова собака или нет.
— А потом?
— Наверное, она постучалась в дверь. Мне не было ее видно из-за угла дома. Потом я слышала собачий лай, но недолго. Я тем временем суп варила. Дело недолгое, но все же…
— И больше вы ее не видели?
— Не видела. Если она приедет и опять никого не застанет, что ей сказать?
— Думаю, она позвонит мне. А вам большое спасибо.
Обратной дорогой я медленно набивал табаком трубку. Синий плащ. Да, у Мириам был синий плащ. Я всерьез встревожился. Том, радостно подпрыгивая, подбежал ко мне. Я присел на край колодца и стал гладить Тома. Он положил голову мне на колени. Том видел эту даму, но то, что он видел своими обращенными на меня, полными любви глазами, было мне недоступно. В этот вечер я понял, что мне никогда не развязаться с Мириам. На первый взгляд было очевидно, что эта таинственная дама — из местных, вероятнее всего из Бовуара, и приехала посоветоваться со мной из-за больной ноги. На этом объяснении мне и следовало бы остановиться. Но был еще люк. Кто-то открыл его… Я уже не помнил, что мог рассказать Мириам о привычках Элианы. Сведя к главному, я передал только часть наших разговоров. А было еще миллион других. Я был уверен, что Мириам знает наш дом во всех подробностях… Стало совсем темно. Элиана, должно быть, заснула. Я поднялся к себе в кабинет, мозги у меня плыли. Стало быть, я должен вернуться в Нуармутье. Да нет, не должен. У Мириам не было никакой повязки на щиколотке. Это не она. Стоп! Она могла сделать себе повязку как предлог, на тот случай, если Элиана окажется дома. Пусть так. Но в день с колодцем Элиана же никого не видела. Это и был решающий аргумент. Значит, я никуда не поеду. Но все-таки я уточнил по календарю время отлива. Неужели я и впрямь безвольное существо, неспособное резать по живому? Ничего подобного! Никто скорее меня не принимал решения, когда речь шла о жизни моих четвероногих пациентов. «Потому что ты любишь животных больше, чем людей», — ответил я сам себе. Нет, неправда. Я был готов порвать с Мириам, чтобы спасти Элиану. Без малейшего колебания. Но если речь идет о спасении Элианы, то нужно сначала установить, что Мириам виновата. А значит, необходимо вернуться в Нуармутье. Я едва не заплакал. Я решал то так, то этак и в конце концов погрузился в отупение сродни сну. Я спал, но с открытыми глазами. Видел свет фар, пробегавший по потолку… «Мундиа мул'а Катема… Силуме си квата ку ангула…» Заговор на неверного возлюбленного. Ящик с карточками стоял рядом, между записной книжкой и расчетной, а в нем рубрики: «Ворожба, ясновидение, двойники…» Мне стало противно. У меня возникло отвратительное ощущение собственной деградации, будто я сделался кем-то хуже вора — вроде незаконно практикующего врача…
