Я не спешил вынести суждение. Свидетельства звучали впечатляюще. Под ними подписывались люди очень известные, например Альберт Швейцер. Но все-таки мне это казалось невероятным. «Подтверждения! Где подтверждения?» — повторял я. Закрыв книгу, отупев от цитат, ссылок, описаний, я удивлялся тому, что сижу у себя в кабинете. Удивлялся и радовался. Здесь я был в безопасности. В своем книжном шкафу я различал свои институтские учебники, свои работы по физике и химии. И говорил «нет» этой кошмарной Африке. Эта Африка не была доброй Африкой Мириам. В пять часов Элиана приносила мне полдник. Сама она пила чай. Я предпочитал чашечку горячего черного кофе.
— Закрывай свои книги, дорогой, — говорила она. — Отдохни.
Она никогда не спрашивала, что я читаю. Толщина моих фолиантов отпугивала ее заранее. Элиана не отличалась любопытством. Редкие книжки, которые я видел у нас дома, были тощими сентиментальными романами, которые Элиана недоверчиво и осторожно проглядывала. После обеда я читал еще примерно с час. Любое дело я делаю серьезно, поэтому самые яркие пассажи я выписывал на карточки, которые расклассифицировал по рубрикам: ворожба, ясновидение, двойники и так далее. Мне казалось, что таким образом я окончательно разделаюсь со своими прошлыми подозрениями. И когда я вернулся к своим повседневным занятиям, я окончательно оправдал Мириам. В Нуармутье я ехал в подавленном состоянии духа. До этого я чувствовал вину только перед Элианой, теперь, как оказалось, я был виноват не меньше и перед Мириам. Машину мне починили, она стала как новенькая. Отлив приходился на конец дня. Время самое благоприятное. Я отправился в путь, твердо решив на этот раз расспросить Мириам о ее взаимоотношениях с туземцами. Я не сомневался, что Виаль все преувеличил.
Мириам я нашел озабоченной и несколько рассеянной. Ньетэ отказывалась от еды. Она лежала в старой прачечной, которая была продолжением дровяного сарая. Мириам устроила ей там жилище, там кормила ее, там она спала. Моим здоровьем Мириам почти не интересовалась. Однако предупредила, чтобы я был осторожнее: Ньетэ со вчерашнего дня подпускает к себе с трудом. Ронга сидела возле нее на корточках и плакала. Стоило мне опуститься на одно колено перед Ньетэ, как она заворчала, и я понял, что мне и впрямь следует быть осторожнее. Я заговорил с ней — ласково, успокаивающе, — потом протянул руку и потрепал по затылку. Гепард принял мое дружелюбие.
— Она пьет?
