В следующий миг Эву окатило с головой, и огромная волна, торжествующе зашипев, отползла обратно в море. Ругаясь и отжимая под хохот Эшу свои вновь вымокшие кудряшки, Эва вдруг вспомнила, как чуть не утонула полчаса назад. Её вытащил Ошосси. Ошосси – а не Эшу, который стоял в двух шагах…
– Ты боишься воды? – спросила она, отбрасывая за спину слипшиеся волосы. – Или не умеешь плавать?
Эва тут же поняла, что спросила что-то не то: смех Эшу словно отхватили ножницами. Его губы дрогнули, словно он собирался выругаться. Но Эшу промолчал, а испуганная Эва не решилась повторить вопрос.
– Нам пора ехать, – наконец, мрачно сказал он. – И я хочу жрать.
– Хорошо… А скажи мне, почему…
– О-о, женщина, прошу тебя как брат, – заткнись, наконец! Как вы мне надоели все!
И Эва покорно умолкла.
Эшу привёл её в маленький ресторанчик у пляжа. Они сели за столик на веранде, сплошь оплетённой цветущей каттлеей. Фиолетовые, с нежно-розовыми серединками цветы качались в проёмах между источенными жучком и влагой столбами. К ним, жужжа, слетались пчёлы. Солнце, поднявшись высоко в небе, палило вовсю.
Эшу вытянул ноги чуть не до середины солнечной веранды и широко улыбнулся:
– Сейчас поедим. И сразу поедем.
– Послушай… – Эва запнулась, выбирая слова. – Я сделаю всё, что ты хочешь… Но ведь я имею право знать? Объясни – почему я? Что я могу для вас сделать? Вы ведь… Ты… и Оба, и Йанса, и Ошосси… вы ведь… не люди? Вы – ориша?
– Это всё фигня.
– Но ведь вы же можете такое, чего я не могу! Вы можете всё, что хотите! Разве нет? Так зачем же…
– Чему тебя только учила наша бабка? – зевнул Эшу. – Вспоминай, кто ты такая?
– Я – Эва Амелия Дориза Каррейра!
– Ты – Эуа. Дочь Ошала и Нана Буруку.
– Эшу, – осторожно заговорила Эва, – Ты ошибаешься. Это не так. Я никогда не участвовала в макумбе! Я не впускала в себя святую! Я не Эуа, и я ничего не умею!
– Женщина, ты умеешь всё! – Эшу снял с ветки каттлеи большого зелёного богомола, посадил на стол и забавлялся, нападая на него пальцем. Богомол размахивал лапами, с ненавистью глядя на палец Эшу холодными злыми глазами. – Ты можешь всё! О, Дидинья, спасибо, ставь сюда… – он принял из рук подошедшей официантки – сонной негритянки в голубом застиранном платье – огромную тарелку с мокекой[40] и вторую – с жареной рыбой. – Малышка, бери что хочешь и ешь!
– Послушай, не морочь мне голову! – зашипела она, как только Дидинья вернулась к стойке. – Объясни – что я могу?
– Позови нам дождь, что ли, – предложил Эшу, придвигая к себе тарелку. – Жара такая, что дышать нечем!
