Темно, ночь. Она взяла трубку, и я начал проповедь про парламентаризм и самоуправление. С каждым моим словом краска сползала с ее лица. Некогда розовые щеки превратились в мраморные блюда, а озорные глазки — в тревожные пуговички. Как и замдирка, председательша меня не хотела. Наверное, ее пугала моя радикальность. Моя политизированность. Совет она видела ламповой тусовкой. Да, независимой. Но тусовкой. Я прочитал это, увидел искру неодобрения в глубине ее глаз. «Стоп» — сказала она, прекратив мою ночную речь. «Я скажу тебе прямо… Я не вижу тебя на моем месте». Ожидаемо, но от этого не менее больно.
Продолжательницей своего дела она считала девочку-одуванчика из гуманитарного класса. Ходячую доброту, чуть ли не с гнездом колибри в волосах. Короче, самая настоящая Белоснежка, на фоне которой я — конченный гном. Но у этой девы не было амбиций. Не было хребта. Не было совершенно ничего политического. Наверное, из-за этого выбор и пал на нее.
Как и все святые, она часто отсутствовала. То ли молилась за всех грешников этого мира, то ли просто болела. В общем, в день выборов одуван не пришла. Председательша осталась без скаковой кобылки. Ставить стало не на кого. Конечно, это был дикий просчет с ее стороны. Как и то, что она не высказалась против меня. Хотя абсолютно не разделяла моего виденья. Конечно, потом она пожалела. Но это было потом. А тогда она не могла позволить себе поступить иначе. Не могла не промолчать. Я расценил это как слабость. Но она не мыслила в этих категориях. Она была свободна.
Сначала принципы отняли у нее директорство, а теперь — возможность «спасти» Совет от страшного меня. Шекспировская трагедия.
Массы начали стягиваться к 3.3. Сегодня суббота, а значит, день моего триумфа. Потной ладошкой я обнял ручку двери, ведущей в кабинет. Все уже собрались. Я занял свое место за столом, в отличие от большинства. Оно же толпилось по всему кабинету, превращая его в пригородную маршрутку. Все пришли поглядеть на исторический миг. Миг выборов. Заседание началось. Загодя я попросил председательшу открыть его с кое-какого вопроса. А именно, восстановление моей подруги. Нет, не той, о которой вы подумали. Та — еврейка. С ней все было и будет хорошо. Я говорю о другой, позже вас познакомлю.
Дело в том, что год или два назад, ее незаконно вышвырнули из Совета. Подул ветер перемен, и она решилась вернуться. Что ж, лишний верный голос мне не помешает. Я походатайствовал, и ее приняли «в зад». Потом — явочка, оценка дежурства… Конечно, все это я пропустил мимо ушей. Я ждал одного. Самого главного вопроса, вопроса власти. И вот, время пришло.
