— Она может говорить на гореанском?
Я улыбнулся. Ясно подразумевалось, что эти варварские рабыни не знали гореанского.
— А Ты обучай ее как слина или как кайилу, на руках и коленях, — посоветовал аукционист. — Она быстро изучит то, что от нее требуется.
— Поставь ее в позу! — попросил парень из толпы.
— В какую именно, Благородный Господин? — спросил аукционист, любезно. А за тем, следуя инструкциям потенциального покупателя, он усадил девушку, около края центрального прилавка, на левое колено, а правую ногу оттянул в сторону и слегка согнул в колене. Ее правая сторона, теперь была повернута к заказчику, плечи отведены назад, а голова повернута так, чтобы смотреть на него. Таким образом, приятные изгибы ее правой ноги, и линии фигуры, были ясно очерчены и выставлены не показ.
— Ты только представь ее в своем ошейнике! — бросил вызов аукционист.
— Поставь ее на колени! — предложил другой покупатель.
Аукционист поставил рабыню на колени на самый край центрального прилавка. Теперь она стояла на коленях, опираясь ягодицами на пятки. Ее колени были широко расставлены, спина была выпрямлена, а голова высоко поднята.
— Пять семь! — кто-то не выдержал и поднял цену.
— Пять семь! — эхом отозвался аукционист.
— Поставь ее на ноги, таким чтобы, мы могли их рассмотреть! — потребовал кто-то.
— На живот ее! — просил другой.
— Пусть пройдется! — кричал третий.
— Пусть встанет на колени, головой к земле!
— Проведи ее походкой рабыни!
Я осмотрелся по сторонам. Одним из мужчин радом был тот самый коренастый коротышка, который носил низкую, широкополую шляпу. Я вспомнил, что он уже купил, по крайней мере, четыре или пять девушек с боковых прилавков. Что до меня, они были превосходными женщинами, но они, казалось, не были, по крайней мере, в целом, отборным товаром доступным ему. Казалось, что он покупал их не для тех целей, для каких обычно покупают рабынь. А теперь, я не понимал его очевидного интереса к рыжеволосой рабыне, продаваемой с главного прилавка. Она, конечно, была тем типом женщины, которых обычно покупают, ради выполнения одного, но самой главного назначения, из большого количества всех прочих предусмотренных для рабынь.
— Мужчины — звери, — возмущенно сказала Джинджер.
— Да, — отозвалась Эвелин.
Послышался звук хлыста впившегося в плоть. Рыжеволосая девушка выкрикнула в боли.
— Она же даже не понимает того, что они хотят, чтобы она сделала, — пожалела рыжеволосую, Джинджер.
— Она — глупая рабыня, — сказала Эвелин.
