Поддавшись минутному капризу, Ириен поднес крохотное зеркальце к своей пустой глазнице и вставил его туда; оно вошло точно. Он с любопытством ощупал пальцами выпуклую поверхность, отражающую тусклый свет сумеречного неба.
Ренна тем временем с трудом поднялась на ноги и, тяжело опираясь на изогнутый посох, доковыляла наконец до своего господина и возлюбленного. Она протянула руку к его лицу, желая дотронуться до зеркальца, но Ириен порывисто прижал ее пальцы к бледной шелковистой коже своей щеки и в следующее мгновение все ее тело оказалось в его сокрушающих объятиях. Ренна чувствовала лишь горячее дыхание Ириена на своем плече».
* * *
«Путь их был долгим и трудным, достаточно долгим для того, чтобы сбылось горестное предсказание Амраэля. С годами Ренна состарилась и подурнела, однако вторая часть предсказанного Амраэлем не подтвердилась: любовь демона Безумия к простой смертной не ослабевала.
Как не ослабевала его ненависть к обитателям городка за то, что те изгнали их с Ренной из их жилища, и за то, что из-за них он потерял свой драгоценный глаз. А также за многое другое, что с трудом поддается переводу с языка Вальринов. Поэтому первое, что он сделал, вернувшись в свой дворец на краю бездны Пустоты, это призвал к себе Амраэля, и они придумали, как отомстить презренным жителям примостившейся у подножия гор деревушки.
И вот вдвоем они наслали на город помрачение рассудка: каждую ночь, а ночи эти длились бесконечно долго, эхом в ушах и голове горожан отдавались какие-то непонятные хищные звуки, точно неведомые пришельцы заполнили Ирт в поисках легкой добычи. И звуки эти были столь омерзительны, наполняли души людей таким отвращением, что они ночью ни на минуту не могли сомкнуть глаз.
Из своеобразного чувства сострадания князь Амраэль решил, что в городе не должен родиться ни один ребенок, и он лишил людей радости земного зачатия. Но он также избавил от ночных мук тех, кто не был виновен в изгнании и ранах Ириена и его спутницы, повелев при этом, чтобы виновные страдали вечно, во всяком случае, до тех пор, пока демоны не решат, что они искупили свою вину и не снимут заклятие с города».
* * *
Тут старуха тяжело вздохнула и провела рукой по своим белым волосам. Небо за ее спиной порозовело от первых рассветных лучей. Волк, лежавший у ее ног, поднялся с земли и несколько раз тряхнул шерстью. Своей гноящейся мордой он уткнулся старухе в колени и в неверном свете бледного рассвета его глаз сверкнул зловещим серебром.
