Оставался еще второй автобус. С его стороны доносились подозрительные скребущиеся звуки.
— Двоим дочистить здесь, медики к раненым, остальные за мной! — выкрикнул Михнев и рванулся ко второму ЛАЗу, чувствуя, как в душе опять нарастает бешенство.
Закрытые дверцы багажных люков вспучились, как будто старый автобус страдал острым несварением желудка.
«Что-то там?» — подумал Виктор, опередив спецназовцев и заняв удобную позицию в нескольких метрах чуть сбоку. И тут одна из дверок, неприятно заскрипев, сорвалась с петель замка и отлетела. Михнев мысленно поздравил себя с удачным местоположением, плюхнулся на землю и принялся расстреливать крыс, буквально выплеснувшихся из разорванного нутра ЛАЗа. Перезаряженный на бегу автомат работал как часы.
То ли хищников во втором автобусе оказалось больше, то ли их начальный импульс был сильнее, а может причиной послужило то, что он оторвался от солдат, которые только подбегали к полю боя, но ситуация осложнилась. Виктор понял, что не успевает погасить приливную волну крыс и вот-вот окажется под ней. В голове мелькнула картина жуткого шевелящегося холма тварей, пожирающих живьем Николая Безбородко.
Моментально оценив ситуацию, аналитик сообразил, что выбор невелик. Поскольку спецназовцы еще только развертывались полукругом сзади, готовясь открыть огонь, он своей стрельбой в нешироком секторе преобразовал атакующую лавину мелких хищников в некое подобие серпа, концы которого уже смыкались у него за спиной. Путь к отступлению был отрезан.
«Нет дороги назад, дуй вперед!» — продекламировал про себя Виктор, вскакивая и начиная короткий разбег.
Теперь главное было, чтобы в последний момент какая-нибудь особо шустрая тварь не юркнула под ногу. Обошлось. Перед самым валом наступающих крыс Михнев присел и чудовищным толчком послал свое тело вверх.
Такое под силу только берсеркам. Плавно перевернувшись в воздухе и на какое-то мгновение словно зависнув в нем, он приземлился на крышу автобуса.
Виктор ощущал странный внутренний подъем, бешенство отступило. Как будто этот короткий полет наполнил его пьянящим чувством внутренней свободы. В голове снова прокручивалось все увиденное за эту секунду как при замедленном показе. Старт, плавный переворот, во время которого земля и небо дважды поменялись местами и, наконец, приземление на мягко спружинившие ноги.
«Господи, и почему мы не птицы? Как же это здорово — быть в воздухе и летать!» — мечтательно пронеслось в голове.
