Тайная жизнь слов: тормашки и компания | страница 10

Владимир Даль откопал в янтаре диалектов словечко «кулиги» (ласково «кулижки»,) которое чего только не значило – эти самые островки в топи, стаю птиц, выкорчеванный под пашню дремучий лес.

Потом слово «кулиги» затерялось, уже непонятные кулижки трансформировались в «кулички» – пасхальные караваи, что тоже не лишено смысла: черт и кулички – вещи несовместные. Угла, где б они встречались на земле, не сыскать.

Академик Лихачев знал про кулиги, а еще про то, что на Куликовом поле никаких птиц отряда ржанкообразных (они же кулики) никогда не водилось. Из чего заключил: как бы ни хотелось, чтобы название луга, где мы, наконец, свергли иго, было еще и символично (птицы – это свобода), но оно – лишь весьма удаленное, расчищенное от леса место.

Иван Грозный любил наказывать бояр, возя их по городу, посаженными задом наперед на лошадь, в вывернутыми наизнанку платье и воротнике. Он у них был съемным, здорово смахивал на шейный ортопедический каркас и гордо звался «козырем». Вещь была статусная (не всякий имел право прицепить) и дорогая – парча, бархат, изумруды-яхонты.

Обладатель такого воротника руки кому ни попадя не подавал, не кивал, не кланялся, да и в добровольном жестком ошейнике не очень-то покиваешь-покланяешься. Отсюда – «ходить козырем, козырять чем-то», то есть важничать, гордиться. Вытолкать вельможу на люди в вывернутом воротнике – уже и без катанья на кляче хватило бы для нестерпимого позора. Такого, что через столетия сохранилось и выражение, и примета: надел что-то «шиворот-навыворот» – к слезам.

Когда-то никаких цифр на картах не было. Достоинство устанавливалось по количеству знаков, они же – очки. Семь сердечек – семерка червей, семь ромбиков – семерка бубен. Шулера придумали и виртуозно владели техникой пририсовывания очков: липком (специальный клей) смазывалась карта в нужном месте и через трафарет нужной масти втирался порошок нужного цвета. Хоп! – и пятерка превратилась в шестерку, шулер сгребает в мешок выигрыш. Обчищенная жертва возвращается в дешевый номер, быстро строчит какую-нибудь нетленку, например роман «Игрок», получает гонорар, разыскивает давешнего пройдоху, за час-другой все спускает, и опять – за письменный стол. На радость русской литературе.