Петрушкин дремал. Изредка он просыпался и обводил всех мутными глазами. Руки его были свободны до локтей. Перед ним на обрубке дерева стоял котелок со спиртом, лежали краюха хлеба и чистый лист бумаги, на бумагу была опрокинута чернильница, и чернила замарали снег у подножия арестанта.
При виде Авдеева рёв восторга потряс воздух. Ему показалось, что. орали и лошади, и конюшни, и люди разом.
Тогда Авдеев набрал полную глотку воздуха и заорал в свою очередь, стараясь быть гневным и неподкупным:
— Что делаете, товарищи, что делаете только? Я из города. Царя там вкрутую сварили, как яйцо, а вы пьёте! Там орлов срывают царских с домов и жгут. Вонь стоит такая, что не продохнуть, а вы тут на снегу расселись… Обезьяны вы после этого, а не люди. Может, царь там наших лупить начнёт…
— Не начнёт, — закричали ему отовсюду, — мы знаем, не начнёт: у него в цейхгаузе пуль нет — все у нас…
— А что вы с Петрушкиным делаете? — закричал не своим голосом Авдеев. — Разве так с человеком делают?
Тут гусары подхватили под руки Авдеева и подвели к самому носу кашевара.
— Судим его, подлеца, чтобы не бегал…
— Судим, оскорбляющие письма эскадрону пишет. Не знаем, какую ему казнь придумать. Говори, Авдеев, чего ему присудить. В одну минуту сделаем…
Тогда Авдеев оттолкнул товарищей, выхватил шашку и перерезал верёвки, связывавшие кашевара.
Потом он взял его за шиворот и, подталкивая тепло ногой под зад, повёл его за конюшню среди грохота и песен.
Отведя его за конюшню, он прислонил его к стенке и спросил:
— Петрушкин? Ты жив или ты умер, Петрушкин?
Кашевар молчал. Тогда Авдеев рассердился. Он взял кашевара за ноги ниже колен, опрокинул в сугроб и мял и катал его в сугробе до тех пор, пока снег не набился кашевару в уши и в карманы. Петрушкин сел, приоткрыл глаза и вдруг пришёл в себя.
— Где Мармор? Где Рожин? Где Корнилов? — спросил Авдеев.
— Там, — сказал кашевар, показывая налево.
Но там, куда он указывал, лежала только дорога…
— Ладно, — неожиданно решил Авдеев, — я тебя пощажу, пешка, спи дальше.
И он пошёл, удручённый, придерживая шашку. За ним шёл Чурило, спотыкаясь и ощупывая землю ногами. Рядом с дорогой лежало кладбище, откуда неслись гулкие, ровные удары, точно каменщики обтёсывали камни.
Авдеев поднялся по тропинке и споткнулся о длинное тело. Перед ним храпел Рожин, лёжа на могильном холме, как на собственной койке, а рядом с ним на мраморной плите стоял Чирий. Чирий падал на передние ноги, подымался, держался твёрдо, снова падал, и подковы его стучали по камню, как молотки. Повод его был закинут на крест.
