Пользы из этой насильственной встречи сибиряков и польских священников в Тунке первые извлекли, безусловно, больше. Оценки тункинских поляков за десять лет изменились кардинально: от «мятежников» и преступников до «честного народа». Спустя много лет сосланные сюда польские и русские социалисты услышат от местных жителей лестные отзывы о ссыльных 1863 года. Польские священники «заслужили свою репутацию у местного населения смирением и честностью, и память о себе оставили добрую», – вспоминал пролетариатчик Стефан Ющиньский. Тогда в Тунке также говорили, что период проживания здесь поляков в некоторых вопросах повседневной жизни дал «начало новой эре»: сибиряки стали чаще стеклить окна вместо того, чтобы пользоваться слюдой, «как пришли поляки, жители начали пользоваться стульями» и т. д. О нехорошем забыли или не хотели помнить.
Ксендз Жискар написал, несколько преувеличивая, что одних обид, нанесенных им местными жителями Тунки, достаточно, чтобы по праву назвать ссыльных священников мучениками. Об их попытках распространять католическую веру он не пишет. Сегодня в Тунке католиков нет, считается, что жители «все православные».
VII. «Положение наше незавидное» – возвращения и смерть на чужбине
К началу семидесятых годов Тунку покинули трое священников: Флориан Годлевский, Игнаций Оскард и Александр Кероньский. Ксендз Годлевский из Луцко-Житомирской епархии (ранее осужденный на «поселение») был отпущен в европейскую часть России уже в середине 1867 года. Двое других получили заграничные паспорта (без права возвращения в Империю) и уехали в Галицию. Это были австрийские подданные, освобожденные из ссылки в результате ходатайства венских властей перед царем, упорной переписки по поводу амнистии для всех ссыльных «галицийцев», которую героически вел ксендз Людвик Ручка, профессор истории католической Церкви в семинарии в Тарнове, депутат Галицийского сейма и Венского парламента, приходской священник в городе Кольбушова. Ксендз Оскард, священник из Тарновской епархии, уехал в январе 1869 года, а в январе следующего года отбыл ксендз Кероньский из Люблинской епархии, их освобождения добивался ксендз Ручка.
Царская амнистия 25 мая 1868 года давала возможность освободить из Сибири многих других священников, но – к сожалению – лишь с перспективой ссылки в европейскую часть России («для дальнейшей их проверки»), где условия жизни были более благоприятными. В конце 1869 года генерал Корсаков пытался этим воспользоваться и, считая, что тункинские ссыльные своим примерным поведением (продемонстрировавшим их «безвредность») заслуживают послабления, ходатайствовал перед Министерством внутренних дел о том, чтобы определенную категорию ссыльных освободить полностью и навсегда отослать за пределы Империи. Это имело бы положительный эффект, уменьшив «слишком большое скопление в Тунке» польских ссыльных и решив все прочие проблемы, связанные с надзором и обслуживанием этого населенного пункта. Для предполагаемого освобождения Корсаков рекомендовал пятьдесят семь священнослужителей, осужденных ранее на так называемое поселение в Сибири. Спустя длительное время, после обсуждения вопроса в высших кругах, Министерство внутренних дел одобрило идею, однако лишь наполовину: сочло возможным отослать значительную часть этой группы (за исключением нескольких поселенцев, вина которых считалась более серьезной) в европейскую часть Империи, однако с запретом покидать место назначения. Отказ тогдашнего начальника штаба корпуса жандармов и Третьего отделения Императорской канцелярии генерала Петра Андреевича Шувалова освободить ссыльных и выслать их за границы Империи объясняли событиями в Западной Европе, не уточняя, что речь шла об общеизвестном обстоятельстве – продолжающейся франко-прусской войне. В конце февраля 1871 года Департамент полиции Министерства внутренних дел специально оговорил, что все «бывшие духовные лица», отсылаемые во внутренние губернии России, должны находиться под полицейским надзором.
