Но в основном жизнь смахивала на нудный гул. Рутинные дела, восход-закат, привет-пока. Жизнь тлела, как нить накала, если ток слабоват.
Если бы Вэн была здесь, думала я, эта нить раскалилась бы и лопнула. Если бы Вэн была здесь, нам всегда было бы над чем посмеяться, так? Мы занялись бы чем-то таким, чего я никогда не делала и даже не думала пробовать, а это, оказывается, говорит о том, какой я хочу стать, больше, чем всё, что было со мной прежде. Если бы Вэн. Если бы Вэн.
Тем летом мне как-то раз позвонил Ноа. Я шагала с автобусной остановки в “Романский стиль”.
— Номером ошибся? — спросила я.
— Да ладно тебе, — ответил он.
— Дурацкая шутка, — сказала я. — Просто не ожидала, что ты позвонишь.
— Я и сам не ожидал, — признался Ноа.
Это было странно.
— Окей, — сказала я. — Я иду на работу, у меня вечерняя смена, скоро ужин, так что не тяни.
— Ты повар? — спросил он.
Сколько можно.
— Я официантка. — И ведь дело не в том, что Ноа забывчив, невнимателен или дурак, — ничего подобного. Он просто не удосуживается запоминать. Мысли его заняты им самим и его собственными делами. — Вот поэтому я ничего тебе не рассказываю, просто оно того не стоит. Что нового? — поинтересовалась я.
— Ничего, — ответил он.
— То есть ты звонишь сказать, что у тебя ничего нового, — резюмировала я. — Отлично, спасибо за звонок, Ноа, можешь в любое время…
— Помнишь, какая была рука у Скайлера, когда он вернулся в школу? После Нового года?
Что-то прозвучало в его голосе, как иногда у Вэн. Как иногда у меня самой, когда в наших венах правильные вещества. Все расширяется. В голове выпрыгнуло воспоминание о Скайлеровой руке. Я-то сама ее видела только раз, сразу после того, как он получил ожог. Но вроде бы, когда парня привезли в травмпункт и сняли повязку, обнаружилось что-то странное — якобы кожа была слишком гладкой. И пальцы идеальной формы. Не нормальная рука, как у всех, а будто у статуи девушки или типа того, рассказывал Дин.
— Все говорили, она слишком красивая.
— Как скульптура, — усмехнулся Ноа и сразу напряженно замолчал. — Ты ведь не веришь, что это сделал я?
Неужели он звонил только ради этого словодрочева? Моя смена уже пару минут как началась.
— Ноа, я не…
— По-моему, ты всегда просто притворялась. Дин верил. Ну и мама с папой, конечно. Они видели… видели и другое тоже. А ты вот никогда не верила, так?
— Зачем ты меня сейчас об этом спрашиваешь?
— Я много чего понял. Люди, которых мы возим на “скорой”, люди на грани, — наши тела словно сотканы из светящихся нитей. Это как с уке. Голос звучит, струны гудят от аккорда… Теперь я делаю то же самое с человеческим телом, с костями, сердцем, легкими, я могу заставить его петь…
