— Дефибрилляция не помогает, потому что у него сердце не бьется, — сказал я. Вонь пота и мочи, жесткая от грязи рубашка задрана до подмышек, на ребрах клякса геля, еще одна на груди.
— Я его потеряла. — Эрин отложила утюжки. — Пульс был.
— Пропал, — ответил я.
— Знаю.
— Дыхательные пути чистые?
— Да пошел ты, — окрысилась она, — я же не идиотка. Это все из-за биты.
— Может, из-за наркотиков, — возразил я. — Давай попробуем еще раз.
Я сцепил пальцы, положил кисть ему на грудину и нажал осторожно, чтобы не сломать мечевидный отросток и не вызвать кровотечение. Его тело: вначале это был только он, человек, но я плотно закрыл глаза, стиснул зубы, надавливая ему на грудь, внутри него двигалось что-то, насыщенное кислородом, я словно зажмурил мозг. Наркоман стал не только тем, кого я видел, но и тем, кого я чувствовал, — я чувствовал ткань его кожи, маслянистые комочки жира под ней, оцепенение и прилив его крови, наверняка это кровь, долгий мощный поток, и все это я чувствовал, а не видел. Были и другие ощущения, смутные, едва различимые, но сильнее всего был кипящий порыв, его тело жаждало восстановиться, однако порыв появился и исчез так быстро, что мне не удалось отделить одно от другого. Я чувствовал какие-то цвета, в венах его рокотала смолистая желтизна метамфетаминовой ненависти, в черепе его промелькнули грозовыми тучами красные обрывки воспоминаний о гневе, сколько раз я чувствовал этот цвет, — и одновременно истину моих рук, сжатия грудной клетки, толчки крови в его оболочке. Я стоял на коленях над пациентом, упираясь ладонями ему в грудину, наваливаясь на него всем весом и отпуская, раз два три четыре пять шесть семь, снова и снова и снова. Влажные хлопки уже сломанных ребер, мерные, как часы. Что-то вспыхнуло, определенно не мой массаж, а то, чего я искал, как ищу всегда, и даже сейчас, ищу, ощущаю, пытаюсь понять, что повреждено и одновременно — каким должно быть его тело. Кажется, что-то и вправду началось…
Эрин нараспев повторяла мое имя, вцепившись в мой правый бицепс, и я осознал, что она меня трясет. Я убрал руки с тела и, должно быть, странно посмотрел на нее.
— Ты пять минут с ним возишься, супергерой, — сказала она. — Без толку. Повезли.
Я дышал тяжело, как и она, грудь и спина взмокли от холодного пота. Но тело наркомана по-прежнему лежало неподвижно; все кончено, не так ли. Под взглядами полицейских мы отошли от тела, повисла тишина. Все всё поняли.
— Повезли, — повторила Эрин.
