Я наклонилась и потрогала его.
— Это робот Найноа, — сказала я твоему отцу. Изнутри на руках робота, казалось, запеклись капли крови. От каменистого кургана пахло чуть-чуть сырой старой кожей и гнилой тряпкой.
— Там сзади, по-моему, были вещи из нашего гаража, — ответил твой отец. — Я заметил старые детали с его первого велосипеда.
Мы стояли на самом краю рощи, только еще не вошли. У меня закружилась голова.
В роще оказалось не настолько темно, как я ожидала, сквозь низкую листву пробивалось солнце. Чем глубже мы заходили, тем сильнее у меня кружилась голова, дурнота словно сбегала из черепной коробки в грудную клетку по горлу и позвонкам. В глазах туманилось, плыло, я распахнула их шире и ухватила твоего отца за руку, точно боялась, что переполнюсь чувствами и уплыву.
Мы остановились. На другом конце рощи виднелась поляна, ты сидел на траве, облокотившись на согнутые колени, и перебирал пальцами между ног, как будто ждал, что тебя вот-вот заберут после школы.
— Слава богу, — сказал твой отец. — Я думал, он там дрочит.
Я шикнула на него, но твоего отца разве уймешь.
— Да ладно, чё такого, кое-кто из моих друзей раньше тоже это самое. Я тебе рассказывал, как Джон-Джон попробовал с собачьим…
— Оги, заткнись.
Сверху послышался шум. В прогалину меж деревьев юркнула дрожащая темная тень и, хлопая крыльями, шлепнулась кувырком на землю рядом с тобой. В воздух взметнулось перо. Тень приподнялась — это была сова — и потащилась к тебе, дернулась несколько раз неловко и наконец обмякла у твоих ног, клювом вверх. Мы видели, как поднимается и опускается ее грудка, все медленнее и медленнее.
Ты закрыл глаза и возложил ладони на сову.
— Он что… — начал твой отец.
Дыхание совы все замедлялось. Легкое, точно тонкий листок бумаги. Ты поморщился, напрягся, по твоей щеке катился пот. Меня снова охватила дурнота. Я была невесомой, я была в небе, махала руками, только это были не руки, а жилистые мышцы и парящие полотнища оперенных крыльев. Я взмыла в небо, в безоглядную его синеву, бугристые гребни Коолау подо мной становились меньше и меньше. Кругом был только воздух, обрамленный золотым светом, я устремилась к солнцу, точно на самом быстром лифте, поднималась, расправив крылья, и наконец все, что я видела, лопнуло, как мельчайший пузырек.
Я снова очутилась в роще, возле твоего отца, сова под твоей ладонью перестала дышать. Продолжая сидеть, ты приподнял птичье тельце за крыло и швырнул на траву. Сова упала, неуклюже вывернув скрюченную лапу.
