— Черт! — крикнул ты дрожащим, осекающимся голосом, нормальным мальчишеским голосом. Обхватил руками голову и зарыдал.
— Не надо! — Твой отец с шумом выпрыгнул из нашего укрытия, я не успела его остановить. — Не надо!
На его крик ты обернулся, весь красный и в соплях. Отец направился к тебе, но ты отпрянул.
— Не трогай меня, — предупредил ты, и твой отец застыл, наклонившись и протянув руки, чтобы тебя поднять. Наши с тобой глаза встретились и разошлись; я перевела взгляд на сову. Из кучки перьев торчало вверх крыло, налетавший ветерок ерошил пучки пуха. Как ни странно, мне было ничуть не грустно, меня переполняло эхо того, что я почувствовала и увидела перед этим, золота и высоты.
— Мы всего лишь хотели убедиться, не случилось ли с тобой чего, — сказал твой отец.
Ты встал, подошел к сове.
— Найноа, — проговорила я, потому что ты показался мне маленьким и словно в чем-то виноватым, темно-каштановые волосы были короче, чем у брата, ты тогда причесывал их на косой пробор, и на тебе по-прежнему была белая школьная футболка поло и темно-синие брюки, правой рукой ты держался за бицепс левой, вытянутой вдоль тела. — Все хорошо?
— Ну конечно, — ответил ты, и тут я заметила лопатку — наверное, ты принес ее из нашего гаража. Ты выдернул ее из земли и принялся копать.
— Тебе помочь? — спросил твой отец.
— Вы мне не поможете, — ответил ты.
И твой отец вернулся ко мне. Мы не стали смотреть, как ты копаешь. Подумали, что это будет неправильно.
Мы ждали неподалеку от рощи, возле одного из курганчиков.
— Ты что-нибудь там почувствовал? — спросила я Оги.
— Я как будто летел, — ответил Оги. — Прямо на солнце.
До меня наконец дошло, что мы увидели и почувствовали.
— Господи, Оги, сколько же времени он видит такое? И делает такое?
Мне хотелось пересчитать эти могилки, понять, со сколькими животными ты прожил их последний вздох, сколько раз пытался что-то изменить и терпел поражение. Сколько всего ты перечувствовал и перевидал без нас, снова и снова упираясь с разбега в стену. Как же глубоко мы заблуждались, думая, что сумеем тебе помочь, направить на предначертанный тебе путь, — заблуждались, когда просили тебя потрудиться ради нас, в нашем доме, когда оставляли тебя в распоряжении отчаявшихся соседей, когда рассказывали тебе, кем тебя считаем. Все это развернулось передо мною, пока мы стояли у рощи.
— Я беру что под руку подвернется, — произнес ты. — Если не хватает камней. — Ты подошел к нам сзади, пока мы стояли в задумчивости. Тебе было что нам сказать, и неважно, спрашивали мы или нет, — ты говорил не умолкая. — Это собака, — ты махнул лопаткой на могильный холмик, — какая-то дворняжка, я не понял, что за порода.
