Среднего роста, не толстый и не тонкий. Лицо не круглое и не вытянутое, не пухлое, но и не сухое. Всё в нём было какое-то серединка на половинку, без особых примет, но взгляд Феде не понравился – пронизывающий, острый, оценивающий.
– Эй! Которые Солонов и Ниткин! – зычно гаркнул Воротников. – А ну выходи! Начальство зовёт! Хорош валяться! Дальше по корпусу идти велено!
– Спасибо, – вежливо сказал Петя. – Спасибо, мальчики.
Фёдор только и смог, что с отчаянием хлопнуть себя по лбу.
– Мальчики! Уа-ха-ха! – загоготал Воротников. – Цилечка какая, а?!
Федя не знал, что такое «цилечка», но явно что-то не сильно хорошее.
– Воротников, так? – двинулся он вперёд, и Петя сразу же укрылся у него за плечом. – Чего тебе надо-то? Чего пристал? Тебя нас позвать велели, так? Ну ты и позвал. Теперь иди других зови.
Воротников задвигал челюстью, зашевелил плечами, полез на Фёдора.
– Слышь, ты…
– Оставь его, Сева, – вдруг с ленцой проговорил «со всех сторон средний» мальчишка. Голос у него был тоже средний, никакой. – Потом разберёмся. Негоже приказы начальства с самого начала через ногу кидать, – и ухмыльнулся.
– Точно! – сразу же поддакнул и Нифонтов. – Начальство, оно такое… уж я-то знаю, Лёва. Моего папку…
– Именно, – ободряюще сказал мальчик по имени Лёва и даже положил Косте руку на плечо. – Пошли. Пусть эти опаздывают, если хотят.
Троица вывалилась в коридор; Воротников, само собой, бахнул дверью на прощанье.
Петя жалобно вздохнул.
– Побьёт. Как есть побьёт…
– Да не ной ты раньше времени! Мы его сами побьём!
– Угу-у, а ка-ак…
– Как, да кудак, да подать его сюдак! Придумаем. Пошли, и впрямь нечего опаздывать!
* * *
Подполковник их действительно ждал. Первое отделение дружно затопало следом за ним на второй этаж, где были классы.
Сперва Фёдор не ожидал тут ничего интересного – ну что такого может быть в классных комнатах, кроме парт, учительской кафедры ну и каких-нибудь глобусов-карт-чучел?
Разве что скелет. Вот, помнится, в прошлом году в Елисаветинске они позаимствовали (с возвратом, понятное дело) в кабинете естествознания самый настоящий череп, запихнули внутрь огарок свечи, зажгли; а потом ка-ак подняли на палке над живой изгородью вечером, когда из женской гимназии девчонки расходились после какого-то их клуба.
Ох и было же визгу!.. Девчонки аж сумки с книжками побросали, улепётывая. Разговоры о призраках и мертвецах потом несколько месяцев ходили, а старшие сёстры наотрез отказывались возвращаться домой с занятий одни.
