Перед дверью кабинета Лидия помедлила, не очень понимая, почему она так волнуется. Потом тихо постучала.
– Войдите!
– Добрый день, Мэтр.
– Присаживайтесь, мисс Хаскелл, одну минуту, я сейчас закончу.
Сегодня Фабьен Дорле выглядел совсем иначе – со свежей гарденией в петлице темно-серого пиджака, усы расчесаны и подвиты, ногти отполированы. Он нажал на клавишу в компьютере, и печатающее устройство заурчало, выплевывая страницу. Мэтр просмотрел напечатанное, расписался, сложил лист и щелкнул по амулету магической почты.
Когда белая птичка исчезла, он отряхнул руки и сказал Лидии:
– Всего четыре дня не был, а дела запустил. Приходится приносить извинения…
– Вы сказали мне придти в это время.
– Да, конечно! А можно попросить вас сделать нам по чашке чаю? Вроде бы, и пора уже…
В хозяйстве мисс Норвуд все стояло точно на месте, и Лидия без труда нашла заварочный чайник, бирюзовую жестянку «Фортнум энд Мейсон», сахарницу, сливки и печенье. В камине горел огонь, и белоснежная салфетка лежала на журнальном столике. Словом, все было идеально.
Как всегда у Мэтра.
– Итак, мисс Хаскелл, я задолжал вам признание, – с улыбкой сказал Дорле, отпивая глоток. – О чем вы хотели бы узнать в первую очередь?
– Это ведь вас я видела там, на Крите, в зеркале?
– Меня.
– И это была не зеркальная магия, а вы, во плоти?
– Безусловно.
– Как это возможно? Когда я вышла из того домика, возле двери были только мои друзья, и они никого не видели! И зачем, вы ведь никогда не уезжаете из Люнденвика? И почему, кстати? – неожиданно даже для самой Лидии, холодноватой и сдержанной, вопросы посыпались из нее, словно горох из дырявого мешка.
Смеясь, Мэтр поднял ладони в жесте защиты.
– Я предлагаю вам такой вариант: я расскажу кусочек своей истории. А потом, если у вас будут вопросы, вы их зададите. – Он глубоко вздохнул и начал рассказ.
Всегда, с самого раннего детства Фабьен Дорле знал, чем он хочет заниматься. Он шил платья для кукол двух своих сестер, рисовал наряды для мамы и тетушек, а перед выпускным вечером две его одноклассницы подрались, споря, кому же Фаб создаст волшебное платье. Отец слегка посмеивался над причудой мальчика, но тот был самым младшим из шести детей, и ему позволялось то, что невозможно было для старших братьев. Впрочем, старшие братья и не интересовались ничем таким: Жак стал инженер-магом, а Жильбер – судьей.
Магического таланта у младшего из детей Дорле не было, но достался Дар: он мог нарисовать платье, приложить рисунок к снимку заказчика, и в воздухе вырастал призрачный манекен. Можно было идеально подогнать фасон, и только потом резать ткань.
