Занятый этими мыслями, Пьер брел по городку, под ногами шуршали желтые пятерни каштановых листьев. Подняв глаза, он понял, что пришел к собору. Вспомнил отца Гийома, усмехнулся и вошел внутрь.
Закатные лучи солнца проходили сквозь витражи западного фасада, освещая мраморный пол алым, зеленым и золотым; глубоким синим сиял плащ Великой Матери. Черные и белые плиты пола складывались в лабиринт, пройдя который те, кто веровал, могли получить… Что? Лавернье не знал. Утешение, наверное, зачем бы еще людям идти в церковь.
Он бросил несколько дукатов в ящик для пожертвований и вышел.
У дверей собора молодая женщина-экскурсовод рассказывала группе невысоких бородачей об истории здания. Несколько удивившись, Пьер понял, что это гномы, и, судя по тому, с каким тщанием некоторые их них зарисовывали фрагменты фасада, мастера-камнерезы. Двое гномов постарше отошли от группы и, задрав головы и приложив к глазам что-то вроде подзорной трубы, изучали стремящийся к небесам шпиль южной башни и ожесточенно спорили.
Лавернье покрутил головой и пошел в сторону железнодорожной станции. Из крохотного кафе пахло ванилью и свежей выпечкой, и он невольно замедлил шаги. В животе тут же забурчало, и, махнув рукой, мужчина толкнул деревянную резную дверь и вошел. Прозвенел колокольчик, и откуда-то из дальних комнат вошла молодая женщина.
– Добрый вечер! – приветливо сказала она. – Присаживайтесь, вон у окна удобный столик. Меню у нас нет, но сегодня очень удачный луковый суп и грушевый пирог к кофе. Будете?
– Буду! – улыбнулся Пьер. – Вот уже который день хочу лукового супа!
Обеденный зал был совсем небольшим, на пять столиков. На стенах висели картины, и, ожидая своего заказа, он ходил вдоль стен и их разглядывал. Рисунки были хороши: пейзажи городка, виды собора, несколько портретов, пара натюрмортов. Да, действительно отличная живопись – настолько, что он готов был бы найти их автора и купить несколько для своего магазина.
Тут принесли еду, и он отвлекся от картин.
Суп оказался густым и огненным, на его поверхности золотилась поджаристая сырная корочка, и рюмка домашней яблочной водки пришлась весьма кстати. Когда Лавернье уже доедал пирог, из кухни в зал неторопливо вышла пожилая дама, до такой степени схожая с хозяйкой, что сразу стало ясно: бабушка. Она двигалась уверенно, но он сразу понял, что женщина слепа. Подойдя к его столику, она спросила:
– Вам все понравилось?
– Да, мадам, все было замечательно. Примерно, как в моем детстве, тетка пекла такой же пирог в мой день рождения.
