1. Вы, детей растящие в нежности и в холе,
Знайте, что готовите их для горькой доли!
Тяжкие и трудные потекут их лета:
Таково вещание мудрого поэта.
2. У кого младенческий возраст безмятежен,
Тот и в пору зрелости будет вял и нежен.
Вы, отцы, прислушайтесь в отческой заботе,
Если не хотите зла плоти вашей плоти.
3. Всякий пусть слова мои в памяти имеет:
Кто с зари и до зари пьянством душу греет,
Жизнь ведет досужую, чуждую закона,
Тот потом поплатится тягостней Нерона.
4. Кто любезных отпрысков бережно лелеет,
Тот об этом вскорости сердцем пожалеет —
Ласковостью пагубной отрока изнежа,
Он вредит наследнику и вредит себе же.
5. Сколько градских отроков повседневно зримы
В роще италической, словно Никодимы?
Знатно одеваются в буйволовы кожи,
Хоть не могут выучить и молитвы божьей.
6. А не он ли с возрастом в жизненной дороге
В козьей коже выстынет, как дурак убогий,
В рейнских землях всосанный мерзостною тиной,
Не имея помощи ни в душе единой?
7. Право же, разумнее рыцарские нравы:
Смолоду их отроки, нежны и курчавы,
К битвам закаляются и ночуют в поле,
И терпеть приучены всякую недолю.
8. Этот рыцарский сынок, краше Ганимеда,
Рад ходить и гол и бос для венков победы,
Этот, за столом служа, упражняет руки,
Этот искушается в битвенной науке;
9. Этот при оружии на коне ристает
Или в стане воинском сено собирает,
Или в храме божием украшает своды,
Или в небесах следит звездные восходы.
10. Знал я мужа, видного и умом и саном,
Повсеместно чтимого городом Миланом;
Муж сей был рачительный, и рассудком здравый,
И пренебрегающий суетною славой.
11. Были у родителя два любезных сына,
В добром поведении истинно едины;
Но легло на юношей в скаредности отчей
Бремя горькой бедности — денежной и прочей.
12. Старший, в школах школенный во младые лета,
Приучился смолоду вскакивать до света
И шагать на промысел, как худой волчище,
Выводку голодному снискивая пищи.
13. До полуденной урок выслушавши требы,
Он бросает лекцию, он взыскует хлеба,
Дабы не пришлось ему, как иным персонам,
Насыщать пустой живот колокольным звоном.
14. Коли выдастся ему сотнею разжиться —
Вмиг у всех у школяров радостные лица:
Все садятся пировать, веселясь душевно, —
Но такая благодать, ах, не ежедневна.
15. Только хлебом и водой жив на свете книжник,
Хлеб его заплесневел, твердый, как булыжник,
Но зубами острыми он белее пены,
А глазами толстые проницает стены.
16. О, мужи достойные, хлеб, что вы грызете,
Не воистину ли есть умерщвленье плоти?
Говорю и верую: хуже быть не может
