– Да, усталый. Как и у любого из нас, правда?
Инид дали специальное освобождение от дежурств на время беременности и выкармливания младенцев, но как только им исполнится год, она снова начнет подниматься на Ограду, а двойняшек будет оставлять на ночь в одной из деревенских семей. Алис подумала, что Инид или Мадог смогут присмотреть за Реном, если им придется дежурить вместе.
– А тебе разрешат держать Рена при себе, когда ты дежуришь? – спросила Алис.
– Мадог подал прошение старейшинам. – Инид натянуто улыбнулась. – Посмотрим, что из этого получится. Пойдем, Рен.
– Хочешь, я помогу? – не раздумывая, предложила Алис. Она вспомнила, как Дельвин спас ей жизнь в ту первую зиму. – Я бы присмотрела за ним.
Теперь Инид улыбалась по-настоящему – зубов не было видно, но мягкие щеки округлились. Она даже дотронулась до руки Алис, очень быстро. Мозоли на пальцах молодой матери царапнули кожу. Инид повернулась и потянула Рена за собой. Мальчик неохотно отвел взгляд от играющих детей. Алис смотрела им вслед. Она заметила, что штанишки Рена болтаются мешком, плотно прихваченные в талии старым отцовским ремнем. Рукава курточки были завернуты несколько раз. Куплено на вырост, подумала Алис. Неужели она сама когда-то была такой маленькой? И ей исполнилось столько же лет, когда она первый раз поднялась на Ограду?
Алис осторожно ступала тяжелыми ботинками по мерзлой земле. Каждый ее шаг сопровождался громким хрустом льда, покрывшего грязь под ногами. Корзина была тяжелой, и, хотя Алис выжимала рубашки Отца до тех пор, пока с них не перестало капать, вода пропитала шерстяную ткань ее пальто. В этот послеобеденный час солнце светило вяло, будто ему не хватало сил преодолеть усталость и держаться на небе.
Обычно Мать сама развешивала белье, когда солнце еще стояло в зените, но сегодня она плохо себя чувствовала и попросила Алис постирать рубашки и повесить их сушиться. Алис с непривычки копалась со стиркой вдвое дольше, чем Мать, и справилась далеко не так хорошо. Алис прикинула, что белье скорее заледенеет, чем высохнет, когда она перед ужином будет снимать его, и рубашки придется досушивать у очага, где с них снова потечет вода, и на полу образуется большая грязная лужа.
Устанавливая распорядок жизни в Дефаиде, старейшины объявили, что развешанное по всей деревне белье выглядит неопрятно и недостойно. Одежда соприкасается с кожей, а кожа – это нечто интимное. Поэтому женщинам предписывалось заниматься стиркой у себя на кухне или во дворе и развешивать белье на общих веревках в специально отведенном месте на южном краю деревни. Допускались туда только женщины, дабы ни один мужчина не мог лицезреть, как полощутся на веревке обмякшие нижние юбки. От женщин ожидали большей сдержанности в отношении болтающегося на ветру мужского исподнего.
