Как выдающаяся армянская интеллектуалка, публично осуждающая преступления против своего народа, Забел оказалась в опасности и знала это.
В 1915 году, в первый год геноцида армян, когда руки правящей партии Турции, Комитета союза и прогресса, обагрила кровь полутора миллионов людей, Забел однажды оказалась на волосок от смерти, Она выходила из здания, и к ней подошел представитель власти и спросил, зовут ли ее Забел Есаян, «Нет, — ответила она спокойно. — Она внутри», — а потом сбежала в Болгарию.
Из Болгарии она вернулась во Францию и нашла работу в армянской газете, где занималась мрачным документированием того, что происходило у нее на родине, собирала свидетельства о маршах смерти, депортации и уничтожении армян, которым удалось бежать, Забел писала под мужским псевдонимом, опасаясь за безопасность родных, которые остались в Стамбуле, В письмах она рассказывала, что эта работа доводит ее до безумия, но без этой работы история, какой бы ужасной она ни была, может быть забыта. Так и есть, ведь турецкое правительство по сей день отрицает тот факт, что геноцид армян вообще происходил, и ведет мощную пропаганду.
В 1932 году Забел пригласили в качестве лектора в Ереванский государственный университет в Армении, которая к тому времени вошла в состав СССР, Забел возлагала большие надежды на жизнь в Армении, но ужасы истории настигли ее и там. В 1934 году в Москве состоялся первый Конгресс советских писателей со всего СССР, неофициальной целью которого было узнать, за кем Сталину стоит присматривать, Забел посетила конгресс, и, несмотря на свой первоначальный энтузиазм по поводу советского проекта, оказалась в черном списке Сталина. Несколько лет спустя, когда Сталин начал активно преследовать армянских литературных деятелей и арестовывать писателей и их родных, Забел снова оказалась в опасности.
Ее арестовали и бросили в тюрьму, где не разрешалось читать книги и газеты и слушать радио, так что Забел стала устраивать тюремные литературные салоны, на которых обсуждала французскую литературу по памяти. Ничего особенного. Точно неизвестно, когда и где именно она умерла после своего заключения, но она оставила после себя десять книг, бесчисленные письма и статьи и, конечно, свидетельства о геноциде, которые ей удалось собрать.
Для Забел писательская деятельность стала политическим актом, а в своих романах, помимо прочей несправедливости, она поднимала тему положения женщины в обществе. «Литература — это не какое-нибудь украшение, — объясняла она, — а мощное оружие и средство борьбы со всем, что я считаю несправедливым».
