– Ну ладно. Так вот: он был выше меня ростом, хотя стоял на ступеньку ниже. Еще на нем был шарф зеленого цвета. Рот не был закрыт, но подбородок почти полностью. Дождь шел – поэтому, наверное. Еще он был немного простужен – по крайней мере, если судить по голосу.
– Он чихал?
– Нет. Только голос был простуженный. С гнусавинкой.
– А глаза? Голубые или карие?
– Вроде бы голубые. Наверное. А может быть, серые. Я бы признала его, если бы встретила.
– Сколько ему было лет?
– Вроде как моего возраста.
Будто это могло что-то прояснить!
– И сколько же вам лет?
Хелле бросила на него почти негодующий взгляд.
– Только что исполнилось тридцать пять, – ответила она и потупилась.
– А на какой машине он приехал?
– Ни на какой, насколько я видела. Перед домом машин никаких не было.
– Не пришел же он к вам пешком?
– Нет. Я тоже так подумала.
– Но вы не посмотрели, куда он отправился?
– Нет. Ну надо же было накормить Уффе. Он у меня всегда что-нибудь ел, пока я смотрела по телевизору новости.
По дороге в машине они разговаривали о письме. Асаду о нем больше ничего не было известно: на этой стадии полицейское расследование остановилось.
– Но чем, черт возьми, объясняется такое безразличие к сообщению, передать которое было для кого-то так важно? В чем был его смысл? Еще понятно, если бы это было письмо от подружки, пахнущее духами в конвертике с цветочками. Но тут, когда перед тобой анонимный конверт и никакой подписи?
– Мне кажется, что эта Хелле мало что знает, – продолжал Асад, когда они свернули на дорогу, ведущую в Бьелькеруп, где находился местный отдел здравоохранения Стевнса.
Подъезжая к нужным зданиям, Карл подумал, что для этого посещения неплохо было бы иметь в кармане постановление суда.
– Подожди меня в машине, – сказал он Асаду, на чьем лице отразилось разочарование.
Спрашивая у встречных дорогу, Карл скоро нашел кабинет заведующего.
– Да, – ответила хозяйка кабинета, после того как он предъявил полицейский жетон. – Он состоял у нас на домашнем обслуживании. Но в данный момент у нас некоторые трудности с архивом, где хранятся старые дела. Вы же знаете – коммунальная реформа.
Итак, она не в курсе дела. Значит, нужно найти кого-то другого. Кто-то же должен знать про Уффе Люнггора и его сестру. Каждая крупица информации была сейчас на вес золота. Вдруг они много раз навещали его на дому и заметили что-нибудь такое, что помогло бы продвинуться в расследовании?
– Мог бы я поговорить с лицом, на которое в свое время была возложена обязанность посещать больного?
