— До Северного предела осталось совсем немного, — поделился седовласый воин, охранявший меня по время схватки.
Я и так это чувствовала. Неким внутренним чутьем. Знаки были везде — горные хребты, тянущиеся куда-то, словно за край земли, снег становился все глубже, мороз — все кусачей. Леса редели, а сами деревья походили на скрученную огнем солому — черные и корявые. И только воины все больше веселели.
— Уже к вечеру мы поднимем кружку крепкого пива и согреемся у родного очага, — расплылся в мечтательной улыбке второй мой охранник.
— Да ладно! — откликнулся третий воин. — Помнится, тебя хорошенько согревал такой светловолосый и очень улыбчивый очаг. Если Кренур узнает, то ты еще долго греться не сможешь!
Воины в отряде рассмеялись, отпустив еще пару шуточек, медленно, но верно расслабляясь. Они чувствовали приближение дома, а я… Я готовилась к бою. Почему-то казалось, что стоит мне приблизиться к замку супруга, и на меня нападут все его обитатели, обвиняя в самых ужасных преступлениях. Потому, когда стены моего нового дома показались на горизонте, готова была с голыми руками против тролля выступать.
Но этого никто не заметил. Воины усилием воли сдерживались, чтобы не пустить лошадей в галоп. И я не могла их за это осуждать. Там был их дом, жены, дети, матери…
Лорд Нейт не спешил развеять мои страхи, он не выглядел счастливым. Скорее напряженным, немного расстроенным и сверх привычного молчаливым. Хотя, казалось, куда уж больше?
— Уверен, его одолели воспоминания, — поравнявшись со мной, обронил Берт. — Дайте ему время. После Сирены он не впускал ни одной женщины ни в свой дом, ни в свою жизнь, ни в свое сердце. Он разучился это делать. И вам придется искать путь одной. К сердцу так уж точно.
Кажется, он верил, что я способна найти этот путь, но вот я сама не представляла даже, откуда начинать искать.
— Как твоя рука? — сменила я болезненную тему, все же отстав от основного отряда ровно настолько, чтобы говорить не особо скрываясь. — Ты бледен.
— Всё просто превосходно, миледи, — сверкнул улыбкой Берт, явно пытаясь убедить в этом не только меня, но и себя самого. Я-то видела, как трудно ему дается дорога и во что обходится упрямство. — А станет еще лучше, как только я доберусь до бочки матушки Хильды! Не стоит обо мне волноваться.
Если бы все было так просто. Волнение об Альберте было той отдушиной, через которую получалось вдохнуть хоть что-то, кроме страха перед будущим.
