Какие-то из них могут конфликтовать друг с другом, какие-то сочетаться органично, и задача человека – уложить их все в единую картину, так, чтобы ничем дорогим его сердцу не поступиться и ничего не утратить. Составная идентичность – это большая работа. И кризис идентичности поэтому бывает довольно долгим и бурным, затягиваясь, возвращаясь волнами и после подросткового возраста.
Так вот, приемный ребенок на составную идентичность просто обречен. Они дитя двух семей, каждая из которых может и хочет дать ему что-то свое.
Да и семьи часто бывают очень разные по социальному положению, образу жизни, системе ценностей, кровные и приемные родители могут имеет разную национальность и религию. В общем, деваться некуда, придется собирать свой лоскутный узор. Неудивительно, что кризис идентичности у приемных детей проходит порой сложнее и длится дольше, чем у обычных.
Чем больше ребенок знает о каждой из своих семей и чем меньше семьи склонны «делить» его, вступать в конкуренцию привязанностей, чем больше готовы обращать его внимание на то, что у них есть общего, а не на различия, тем проще будет его задача, тем гармоничней результат. Если же ценности двух семей разрывают ребенка в разные стороны, ему приходится туго. Зато если «узор сложится», его опора, его набор ресурсов оказывается больше и богаче, чем у обычного человека. Не случайно среди людей, серьезно повлиявших на судьбу человечества, так много приемных детей.
И вот еще что важно: проходя этот путь вместе с ребенком, меняется и приемный родитель. Его идентичность тоже становится шире и глубже, он становится опытнее и мудрее. Поэтому завершить книгу мне хотелось бы рассказом опытной приемной мамы Анастасии Добровольской о том, как менялось и развивалось ее отношение к кровным родителям своих детей.
«Десять лет назад мы с мужем усыновили ребенка. Это был подкидыш, мать неизвестна. Когда мы оформляли документы, я воспринимала кровную мать как некую угрозу для нас – вот передумает и придет его забрать. Но в день встречи, когда я взяла его на руки и повезла домой, произошла неожиданная метаморфоза ощущений. Я держала малыша на руках и чувствовала, что он – ребенок своей мамы. Я вдруг физически стала ощущать ее присутствие. Весь негатив к ней прошел, появилась признательность за этот дар нашей семье. И еще благодарность за ее любовь к нему – чтобы подкинуть ребенка, она принесла его в самое безопасное место – детскую поликлинику. Я прямо ощущала, как она месяц металась, не справляясь с ситуацией своего материнства, как в отчаянии приняла эмоциональное решение и отнесла месячного младенца в выбранное место.
