Проблема политзанятий. Еженедельно, скажем, по четвергам начальник отряда, т. е. офицер лагерной администрации МВД, наш официальный воспитатель, проводит политзанятия с заключенными: об очередном докладе Хрущева (Брежнева), о советской мирной политике, о достижениях в народном хозяйстве, об отщепенцах, мешающих строить коммунизм, который не за горами (было научно обосновано наступление первой фазы коммунизма в 1980 году), о борьбе с религиозными суевериями. Мы обязаны присутствовать, слушать и — желательно — выступать в прениях. За антисоветское выступление можно попасть на 15 суток в штрафной изолятор. За "просоветское", лояльное выступление начальник поставит галочку в тетради и решит, что лед тронулся, можно давить дальше. И первый, и второй срок я от посещений политзанятий категорически отказывался. Меня наказывали лишением ларька (т. е. права отовариваться продуктами в лагерном магазине 1 раз в месяц на 5 рублей из заработка), лишением свидания с родственниками и т. д. Был случай, когда одного эстонца, депутата довоенного сейма, водворили на 15 суток в ШИЗО (штрафной изолятор) за непосещение сих воспитательных бесед.
Некоторые правозащитники с воли упрекали, например, политзаключенного Анатолия Ивановича Корягина, что он слишком высоко "держит планку" и как бы морально давит этим на остальных, которые тоже должны к нему подтягиваться во вред своему здоровью. Но ведь мы никого не упрекали, скажем, из посещающих политзанятия. Кто как хотел, так и поступал — в строгий моральный кодекс это (т. е. просто молчаливое присутствие на занятиях) не входило. Прибыли два подельника: Андрей Синявский и Юлий Даниэль. Последний не посещал политзанятий и вообще часто бунтовал. А первый ходил, присутствовал; никто ему лыко в строку не ставил.
Должен сказать, что хотя все так называемые "антисоветчики" были в той или иной степени противники советского режима, но к любым шпионам (чаще всего это были американские шпионы) испытывали, честно говоря, брезгливость. Хорошо помню, как Юрий Бадзьо в ответ на мое пожелание как-то помочь одному хорошему человеку, но, увы — в прошлом питомцу двухгодичной спецшколы ЦРУ (речь шла о Юрии Храмцове) сказал мне так: "Ни в коем случае! Ни о какой помощи таким лицам не может быть и речи. Мы не должны пачкаться!" Храмцов действительно пережил много. Когда американцы забросили своих агентов (Храмцова и однокашника по спецшколе Зайцева) где-то в районе советско-норвежской границы, спутник Зайцев предложил сразу пойти сдаваться. Юрий отказался. Тот стал стрелять. Но не убил, только серьезно ранил и пошел искать заставу. Зайцеву дали немного меньше. К концу своих 25 лет заключения Храмцов стал православным верующим, мы относились к нему с большой симпатией. Но Храмцов скорее был исключением. Чаще всего шпионы были людьми меркантильными и эгоистичными. Эта узкая категория зэков держалась обычно особняком и в наших коллективных акциях протеста не участвовала. Исключение — подданный английской королевы Будулак-Шарыгин. Но о нем после.
