Таков аул Камад.
На северной окраине аула, на отшибе, стоит сакля Дадолова Сымси, сорокалетнего человека, белокурого и горбоносого.
Живут в этой сакле невесело: уже десять лет, как Сымси женился, а детей у него нет; с ним живут еще две засидевшиеся в девках сестры: одной тридцать два года, а другой тридцать четыре, старшую зовут Гати, младшую — Фати.
Вы не думайте, что семья Сымси хуже соседей работает. Просто это люди невезучие.
Может быть, мир и хорошо скроен, но сшит он наизнанку.
Сами подумайте: у иного детей так много, что ему уже и невмоготу, а вот у Сымси и теперь, на десятом году семейной жизни, нет еще ни одного ребенка.
У иных девушек от женихов отбоя нет, и они им всё — нет да нет!
А к Гати и Фати за всю жизнь никто не посватался.
Пусть провалится этот мир, коли он так несправедлив.
Однажды, в один зимний сумрачный день, Сымси поехал за дровами, а его жена и обе сестры, сидя у очага, расчесывали шерсть. В хадзар — так у нас зовут помещенье, которое в осетинском доме является и кухней и столовой, — зашла соседка попросить огня и посудачить.
— Новость не слыхали?
Женщины насторожили уши.
— Какая новость?
— Сейчас Биганон у Тызмагаевых остановилась.
Три женщины сказали разом:
— Знахарка Биганон?..
— А то кто же!.. Она, она! Та, которую прозвали «другом ангелов».
Женщины Дадоловых посмотрели друг на друга и промолчали.
Соседка взяла уголек на дощечку, ушла за дверь, и хадзар наполнился оживленным говором.
— Ну, что ты скажешь, Гати?
— А ты что придумаешь, Фати?
— Пусть болезни Биганон станут моими болезнями, пусть я буду жертвой за ее счастье! Она беседует с духами, — сказала жена Сымси.
Гати поднялась, приставила палец к острому носу и молвила:
— Лучшей знахарки, чем Биганон, нет во всей Осетии! Пускай она для нас от сердца поворожит, и тотчас же ко мне приедет тридцатилетний статный всадник, и к Фати кто-нибудь посватается. А у тебя, невестка, родится мальчик-красавец!
Фати обиделась на слова Гати, что к ней «кто-нибудь» посватается. Вскочила она и сказала:
— Это к тебе какой-нибудь тридцатилетний посватается, а ко мне… вот я уже вижу его около себя… да, ко мне явится жених — двадцатипятилетний всадник, наездник из Тагаурии… Да, да… вот я вижу его около себя…
Невестка не вслушивалась в споры золовок; долго она молча пряла расчесанную шерсть и потом сказала:
— Вы знаете, какое я дам имя своему мальчику?
— Какое?
— Алымат. Красивым кажется мне это имя.
Тут каждая золовка подумала о своем будущем счастье.
