21-го декабря. Воскресенье. Большое Копково…
…Последние дни — метель, поистине «занесло тебя снегом Россия…». Условия войны здесь очень тяжелые: казенный паек невелик, и единственное удовольствие солдата — съесть что-нибудь лишнее и натопить печь докрасна хоть бревнами соседнего дома. Наряду с сердечностью встречается и жестокость, берут последнюю корову, картофель или даже вещи — тулупы и валенки. А как будет жить население — все равно, отношение как к мухам, помрут, так и должно быть. Это не сознательное презрение, его отнюдь нет, и сердце у немцев скорее хорошее, часть они трогательны, но, несомненно, есть два взгляда, один на своих, другой на русское население. Отчасти это не только понято, но и справедливо: ведь большевики обращались с населением гораздо хуже. Ужасная вещь война со всеми последствиями и разрушениями, которые она несет.
28 декабря. Луковниково
Мы отступаем. Большевики уже несколько дней, как перешли в атаку превосходными силами с танками и артиллерией. Им удалось прорвать фронт, и наша дивизия все оттягивается назад, и завтра утром мы едем на юго-запад. Немцы имеют много раненых. Советская авиация атаковала и наше село и колонны отступающих… Большевики несут страшные потери (так говорят, но, может, для утешения?)… Какой ужас война. Насколько она ужаснее в тылу, чем на фронте, как ужасны ее последствия. Немцы мои присмирели и невеселы. Все карты теперь спутаны, и сказать, что будет дальше, как и когда все это кончится, совсем не так легко, как это было в 1939 году. Как права была Елена Сергеевна, когда говорила мне: «Чего вы радуетесь войне?» Но, как же иначе было спасти мир и Европу от неминуемого большевизма?…
6-го января 1942-го года. Яблонька
29-го утром, мы, лазарет и другие части начали отходить. Отступление, как всегда, было немного беспорядочным. Мороз. Ехать на санях невозможно, иду пешком… Вся дорога — одна колонна, застрянет один камьон и все стоит. Советские самолеты атакуют, немцы никак не отвечают… все бегут прячутся. Сначала бомбы, вижу, как кидают, потом пулемет. Есть убитые и раненые. Все время стрельба и бомбы. Советы наступают очень сильно, немцы имеют очень сильные потери.
…Всюду, куда не приходим, бедность и пустота. Малое, что ещё было у колхозников, забрано или красными или немцами.
…В этот день весь наш корпус был отрезан и окружён. Порядка особого нет, да и вообще от той армии, что мы видели во Франции, ничего не осталось. То был вахт-парад, чудная погода, чудные стоянки, еда, вино, веселье, прогулка, слава. Тут — холод, голод, теснота, грязь, убогие ночёвки в соломе… Энтузиазма и в помине нет, тех радостных и восторженных лиц, что показывают журналы.
