Он сопоставлял вопиющие факты: резервисты из Калишского уезда, отправляясь на войну, с трудом собрали сорок один рубль одиннадцать копеек и пожертвовали эти деньги на святую мессу, которую служили одновременно в пяти костелах, тем самым препоручая Богородице и святому Иосифу, покровителю Калиша, судьбы своих близких: матерей, жен, отцов, детей, – а поклонник панны Виктории Кавецкой, примадонны варшавской оперетты, подарил ей бриллиантовое колье стоимостью тридцать шесть тысяч рублей.
В воскресенье, 22 января 1905 года, петербургские рабочие пришли к Зимнему дворцу с петицией, в которой требовали восьмичасового трудового дня, свободы слова и печати, права на забастовки и на создание профсоюзов. Солдаты начали стрелять по ним. Несколько тысяч человек погибли, несколько тысяч были ранены. «Кровавое воскресенье» положило начало революции. По всей России забушевали забастовки и мятежи. В Царстве Польском соцпартия объявила всеобщую забастовку.
28 января 1905 года к забастовке рабочих присоединилась молодежь из средних и высших школ, требуя ввести обучение на польском. В тот же день на совещании в Варшавском императорском университете собралось шестьсот студентов. Они сорвали со стен, растоптали и выбросили из окон царские портреты. Утвердили резолюцию, которая провозглашала солидарность с революционным движением пролетариата, требовала дать нациям право на самоопределение и ввести в школах обучение на национальных языках. Объявили бойкот университету. Явились солдаты и разогнали студентов. Подобное собрание прошло и в политехническом университете. На следующий день ректоры закрыли оба заведения. Лекции и практические занятия прекратились. В апреле университетские власти попытались возобновить их. Студенты продолжали бойкот. Следующая попытка была предпринята осенью. Безрезультатно. Представители молодежи объявили, что бойкот будет продолжаться до тех пор, пока заведение не станет польскоязычным. Русские студенты в знак солидарности с поляками уехали учиться в империю, в российские университеты. Польские и русские профессора подали в отставку.
Поражает то, что в апогее забастовки, 23 марта 1905 года, Генрик Гольдшмит, «прослушав пятилетний курс медицинских наук и сдав обязательный экзамен, получил диплом врача»{104}. Видимо, тем, кто заканчивал учебу, разрешили выполнить последние формальности, чтобы не ломать им жизнь и карьеру.
Здесь на сцену снова выходит доктор Юлиан Крамштик. Очевидно, он чувствовал, что может положиться на Генрика, хоть тот и был на поколение моложе его. Будучи ординатором детской больницы имени Берсонов и Бауманов, он устроил Генрика на должность участкового врача.
