Мы прощаемся со всеми, которые уже ушли или вскоре уйдут и больше не вернутся.
Прощаемся с ними перед долгим и дальним путешествием. А имя этому путешествию – Жизнь.
Много раз мы думали о том, как прощаться, какие дать советы.
К сожалению, слова бедны и слабы.
Мы не даем вам ничего.
Не даем Бога, потому что вы сами должны отыскать Его в вашей душе, в одиноком стремлении.
Не даем Родины, потому что вы должны найти ее в труде сердца и мысли.
Не даем любви людской, потому что нет любви без прощения, а прощать – это тяжкая работа, это труд, который каждый должен проделать сам.
Даем вам одно: тоску по лучшей жизни, которой нет, но которая когда-нибудь будет, по жизни в Правде и Справедливости.
Может, эта тоска приведет вас к Богу, Родине и Любви{190}.
С этими словами в сердце уходили с Крохмальной Бидерман и Перкус, Исаак, Рахель, которых отучили кричать, ссориться, пытаться урвать свое. Они шли в подмастерья к портному, мяснику, меднику, граверу. Петрусю в швейной мастерской должны были давать два гроша за каждое доставленное пальто. Не давали. Видели, «что сирота – а кто о сироте побеспокоится»{191}. Файга искала место в колбасной лавке.
Пошла на Налевки – сказали, им не надо. Спросили, откуда я. Я сказала.
Потом пошла на Тломацке, 15. Спросили, откуда я. Сказала. А они сказали, что я им не нужна и что слишком маленькая.
На Лешно, 28 спросили, откуда я. Сказала. Они сказали, что я им не нужна.
На Граничной, 2 велели прийти в понедельник. Пришла. Сказали подождать два часа, пока «старуха» придет. Та пришла, сказала, что у нее своих хватает, что я не нужна.
На Желязной, 40 сказали прийти через два месяца…{192}
Корчак мог лишь судиться с Господом: «О Боже, почему мы должны отдавать детей из-под нашей опеки чужим людям? Почему не может быть так, как нам того хочется? Почему?»
Только ли еврей, а может, и поляк тоже.
Януш Корчак. «Дневник», гетто, май 1942 года
Сразу же после войны одной из важных общественных задач стала организация опеки над детьми. «Десятая Муза воспитания», Стефания Семполовская на заседаниях созванного в апреле 1919 года всеобщего учительского сейма с присущей ей страстью боролась за право детей на разумную, толерантную, независимую от церкви польскую школу. Она требовала уважения и достойного жалованья для учителей. Призывала государство взять на себя ответственность за сирот. Предостерегала – ее слова по сей день звучат актуально: «Если сегодня государство не займется этими детьми, ему придется строить гораздо большее количество больниц, санаториев, исправительных домов и тюрем. Дети, оставленные без присмотра, могут стать страшным проклятием нашего будущего»
