О том, что было дальше, рассказывает история, напечатанная в 1935 году в «Малом пшеглёнде» – она стилизована под дневник воспитанницы, которая проводит военные годы в Доме сирот. История основана на настоящем дневнике или же восстановлена по сохранившимся записям.
26 января 1917 г.
Сегодня у нас был необычный день: приехала Эстерка.
Надо будет ее слушаться так же, как п.Стефу. Потому что панна Эдзя, п.Малгося, п.Дора и другие понемножку перестают нами заниматься. Не приходят, не играют и не рассказывают сказок. Наверное, они так же, как мы, голодают и так же, как мы, мечтают хоть раз в жизни наесться досыта.
Эстерке двадцать лет. Ни уродливая, ни красивая. Но улыбка освещает все ее лицо. <…>
19 февраля
Не писала несколько дней, потому что голод не дает сосредоточиться. Когда были русские, мы не чувствовали беды, но теперь немцы порядочно задают нам жару. Старшие девочки говорят, что немцы – великие комбинаторы: даже из глины сделают еду. <…>
23 февраля
Боже, какой сейчас мороз! <…> Панна Стефа говорит, что такой тяжелой зимы не видела уже много-много лет.
На нашей улице есть пекарня и угольный склад. Вечно стоят очереди. Держат в руках талоны и жмутся друг к другу, сейчас десять часов, а они так стоят с шести утра. <…>
27 февраля
Я была бы очень счастлива, если бы кто-то меня любил так, как п.Стефа панну Эстерку. Когда она ее обнимает и целует, мне кажется, что мать не может быть больше привязана к своему ребенку. <…>
28 марта
Старшие дети все время рассказывают о двух докторах, которые сейчас на войне. Один – президент общества опеки над Домом сирот, другой – директор.
Этот первый доктор, видно, очень нервный и, чуть что, кричит. Даже умудряется кричать на панну Стефу (каково!), но у него доброе сердце, только он такой быстрый, нетерпеливый. <…>
У второго доктора, говорят, лысинка, рыжие усы и острая бородка. Кого он любит, того называет «олухом» и «балбесом». <…>
Этот доктор, говорят, такой же важный, а может, даже важнее, чем п.Стефа. Разве может такое быть, чтобы кто-то знал больше, чем панна Стефа?{159}
В марте 1917 года «второй доктор» стоял со своим полком под Тернополем. Пользуясь затишьем на фронте, посещал местные детские приюты. Потрясенный ужасными условиями, в которых прозябали лишенные опеки, голодные, неухоженные, грязные дети, он взял к себе одиннадцатилетнего мальчика, который хотел учиться ремеслу, а в военном лазарете была столярно-плотницкая мастерская. Доктор поселил его в своей комнате.
