– Печатаем, – сказала она. А дедушка одобрительно закивал.
Первая глава повести «Моськи, Йоськи и Срули» вышла в январе 1909 года в первом номере иллюстрированного литературного двухнедельника для детей «Промык», который издавала Янина Морткович на средства Якуба Мортковича. Подобное открытие нового журнала было очень смелым шагом. Уже само название повести звучало вызывающе. «Одним читателям – возможно, незнакомым с автором, – почудился, видно, антисемитский выпад, другие ощутили себя задетыми в своих эстетических чувствах, а третьи возмущались, что в журнал, предназначенный для польских детей, помещают чуждых и несимпатичных им персонажей. Судя по всему, автора даже пытались убедить смягчить “злосчастное” название, однако встретили решительный отпор»{132}, – писала рецензентка, Роза Центнершвер.
Евреи – воспитатели польской детворы? Хороший повод для атак со стороны эндэшников. И однако, несмотря на неблагоприятную атмосферу, дебют Корчака в роли писателя для молодежи имел большой успех. Никто еще не выводил еврейских детей как полноправных, полнокровных литературных героев. Внезапно они сделались близкими. А казались обитателями неведомых дальних земель, хотя жили в том же самом городе. Рецензенты хвалили автора за то, что он затронул общественную проблематику, которую до того все обходили, за достоверные реалии, пробуждающие воображение и совесть, за новаторскую, репортажную форму, так непохожую на традиционную морализаторскую болтовню. Некоторые критики открыто признавали, что даже в антисемитских кругах молодые читатели прониклись симпатией к Моськам, Йоськам и Срулям.
В редакцию приходило множество писем от восхищенных читателей. Тех, которые жаловались, что приключения Йосек закончились, редакция утешала, что скоро начнутся приключения Яськов. И действительно, с 1 октября 1909 года в «Промыке» начала печататься следующая повесть о лагере под названием «Юзьки, Яськи и Франки». Позднее обе повести вышли отдельными книгами в издательстве Мортковича: первая в конце 1909-го, вторая в 1910-м.
Как и в «Моськах…», композиция «Юзек…» продиктована ходом событий. То есть: сбор на вокзале, разделение на пары, прощание с родителями, посадка в поезд. Только имена в списке звучат иначе:
Там смотритель вызывает по тетрадке:
– Фридман, Миллер, Гринбаум, Бромберг.
А здесь:
– Ковальский, Гурский, Франковский, Трелевич.
В остальном все то же самое{133}.
Само собой, повторяются лагерные ритуалы и приключения. Переодевание в форму. Распределение дежурств. Обязанности и запреты. Ссоры и драки. Приговоры суда. Не слишком суровые. Но прежде всего – захватывающая игра в корабли, которые дети строят на деревьях. В морской бой на Насосном море у колодца. Строительство шалашей и домиков. Купание в реке. Поход в гости к девочкам в соседнюю Зофиювку. Вылазки в лес за земляникой. Театральные постановки. И сказки на ночь. Банальные на первый взгляд события, которые озаряют невеселую действительность и остаются в памяти на всю жизнь, как песни, что постоянно напевает Олька, портниха, хоть она была в лагере только раз, давным-давно.
