» по-еврейски тоже будет: «смутно».
И когда польскому или еврейскому ребенку плохо живется на свете – они одним и тем же словом думают, что им – smutno{130}.
Грустно становится вечером, когда мальчики уже вымыли ноги, легли в кровать и теперь у них есть время поволноваться. Потому что отец сидит без работы. Мама болеет. Доктор дорого стоит. Братика не взяли в лагерь. Кто о нем сейчас заботится? Хочется плакать, но Гешель Грозовский берет скрипку, встает посреди комнаты и играет на сон грядущий. А Фриденсон, Розенцвайг и Пресман – михалувские певцы – хором поют еврейские песни. Под окнами каждый вечер собираются жители деревни и слушают незнакомые мелодии.
Молниеносно пронеслись четыре недели, в продолжение которых «пан» участвовал во всех приключениях, а потом вечером что-то писал в тетради, даже в субботу, хоть это и грех. Двадцатого июня все вернулись в Варшаву. Дети – на Крохмальную, Генсю, Смочую. «Пан» – в свою больницу на Слиской. И сразу по возвращении из лагеря почти на целый год уехал в Берлин. То была учебная поездка, нечто вроде последипломного образования, чтобы дополнить знания, полученные в Варшаве. Последующая слава Корчака-педагога заслонила собой огромные усилия, предпринятые им в молодости ради того, чтобы стать хорошим педиатром. А добиться этого было невозможно без визитов в зарубежные клиники в серьезных медицинских центрах, без общения с тамошними специалистами, без практики под их наблюдением. Тогда не существовало никаких стипендий и грантов. Подобную затею приходилось осуществлять собственными силами и за свой счет. И трогает то, что в своих берлинских отчетах, которые Корчак публиковал в журнале «Критика лекарска», он так подробно расписывал все расходы на проживание.
За 25 марок я получил комнату, скромно обставленную и идеально чистую, завтрак (кофе и две булки), постельное белье и полотенца; прислуживает сама домовладелица. За 70 пфеннигов – обед. <…> За 70 пфеннигов электричка, трамвай или омнибус в течение 15–30 минут перевезет меня с одного конца города на другой. <…>
Итак, полная стоимость проживания, вместе с мелкими расходами (кроме одежды) 35–40 рублей ежемесячно. За эти деньги Берлин позволяет тебе жить по-студенчески, <…> бесплатно пользоваться читальным залом научных журналов и библиотекой{131}.
Он вернулся в Польшу весной 1908 года и уже в июне снова выехал в летний лагерь, на этот раз с польскими детьми, в Вильгельмувку. Там он провел две смены, с середины июня по середину августа. Как и во время предыдущих каникул, Корчак не только заботился о детях, но и внимательно наблюдал за ребятами, вел заметки. Приехал в Варшаву с кипой исписанных тетрадей. Несколько из них он взял с собой на встречу с моей будущей бабкой. Может быть, он пришел в книжный магазин Мортковичей, который тогда находился на улице Маршалковской, под вывеской «Г. Центнершвер и С-ка». А может, в дом на улице Монюшки? Прочел хозяевам свои записи. Янина Морткович с первых дней существования издательства вкладывала много пыла и сил в то, чтобы создать пласт достойной литературы для детей и подростков. Моралистка, сторонница позитивизма, она считала, что можно, развлекая и волнуя, мимоходом дать маленьким читателям представление о важнейших этических ценностях. Рассказы о еврейских и польских детях отлично вписывались в эту программу.
