– Не знаю этого Хомского, но да, черт возьми, если тебе удастся воспроизвести чистую версию этой истории, ты озолотишься. У нас получилось, и мы продолжаем это делать. Какие у тебя проблемы? Деньги не любишь?
– Это слишком ограниченно. Дело не в деньгах. Я имею в виду саму идею насчет историй. Что, если мы не вполне понимаем истории других культур? И кто мы такие, чтобы утверждать, что мы рассказываем ту же историю, что и они? И если есть лишь одна история, как можно надеяться на то, что в будущем истории станут лучше? Если мы считаем, что есть только одна история, не загоняем ли мы себя в небольшую петлю, как в дрянной и примитивной компьютерной программе. Элви, который здесь работает, доказал, что могут быть и расширенные программы…
– Да что за херню ты несешь? «Звездные войны» отнесены в далекое будущее, а не в прошлое, и это круто! Роботы, звездолеты, преодолевшие скорость света, это будет классное будущее!
– Но люди там те же самые. Они застряли в жалких дурацких играх во власть. Они жестокие и эгоистичные. Даже хорошие парни – мужланы, замкнутые в своем узком кругу. Кому нужны очередные королевские семьи? Америка всегда старалась от них избавиться.
– О боже, эти хиппи-идеалисты всегда городят такую чушь.
– Не говорите, что я не такой! Но… э-э-э… фантастика может быть и о том, как совершенствуются люди, а не только их техника. Я о том, что в «Космической одиссее 2001 года» есть ощущение выхода за пределы, чувство, что мы можем преодолеть свои ничтожные конфликты. Ну хорошо, может, это не слишком удачный пример – слишком абстрактный и лишенный морали. Как насчет «Звездного пути»? У Джина Родденберри была идея о том, что люди станут добрее, а машины – лучше. Это куда интереснее. Я думаю, в истории человечества это уже произошло.
– Звездный, мать его, путь?
– Думаю, мне пора. Вы передадите от меня привет Элви?
– Даже не думай.
Чтобы не превратиться в бихевиориста, нужно стать до ужаса странным
В общем, мир Лукаса был не для меня. Но какое же замечательное чувство испытываешь, когда можешь отказаться от подобной возможности. Я мог выбирать из сотен вакансий.
Это была эпоха восьмибитных компьютеров. Я написал код для нескольких игр разным компаниям, и мне заплатили сумасшедшие деньги. Долг за обучение в колледже, откуда меня отчислили, исчез, как одуванчик на ветру.
Особое удовольствие мне приносило придумывать звуковые эффекты и музыку. В то время программисты могли заниматься чем угодно, от музыки и других искусств до написания инструкций.
