Уже спустя много лет по селу пронесся слух, что кто-то по ночам тайно посещает домик в распадке. Вскоре возле домика был найден убитым сельский активист Дорохов, и крестьяне, вооружившись охотничьими ружьями, устроили облаву. Двое суток ходили они по тайге и сопкам, но следов убийцы не обнаружили.
Распадок получил с тех пор наименование «дороховского», а домик как стоял, так и остался стоять — пустой, забытый, полуразвалившийся. На его земляной крыше, поросшей бурьяном, гнездились маньчжурские аисты…
2
Как только японцы оккупировали Маньчжурию, начались частые нарушения границы людьми с чужого берега. Но по всему Хингану стояли на страже неусыпные пограничные дозоры. Лазутчики, переходившие Амур, не возвращались. Их как бы поглощала ночная тьма...
Когда Трофим Михайлович Скиба принял заставу «Олений рог», на ее обширном участке оказалась «щель». Пограничники пытались закрыть ее, но им это долго не удавалось. «Щель», очевидно, была так узка, что сквозь нее мог пройти только очень опытный лазутчик, хорошо знавший здешние места. Он ходил и нигде не оставлял следов, точно птица в воздухе.
Трофим Скиба — молодой украинец со смуглым, энергичным лицом, с живыми карими глазами — терял спокойствие. Он снаряжал усиленные наряды, расставлял вдоль границы всевозможные ловушки, но все оставалось попрежнему. Каждый переход чужака напоминал Скибе камень, брошенный в реку: раздается всплеск воды, возникают волнистые круги, но вскоре смыкаются, не оставляя никаких признаков волнения.
Трофим Михайлович не раз собирал на совет своих бывалых пограничников, просиживал с ними долго в тесной, полутемной канцелярии, выслушивал каждого. Потом он стал приглашать к себе жителей приамурского села и за кружкой чаю заставлял их воскрешать в памяти давно позабытое. Однажды, после беседы с ними, начальник заставы приказал старшине Михайле Перебейносу оседлать коней. На своего Изумруда сел Скиба, а двух других «монголок» подвели к старикам таежникам. Втроем они поскакали в «дороховский» распадок и провели там весь день.
Прошел месяц. Стоял сухой, солнечный октябрь. Из Маньчжурии стаями летели фазаны на наш, богатый кормом Колхозный берег. Старшина заставы никогда не пропускал фазаньей поры. На утренней зорьке отправлялся он в Широкую падь пострелять птиц. Однажды, возвращаясь с удачной охоты, он заметил у входа в ущелье примятый куст малины. Старшина остановился, внимательно осмотрел его и тут же обнаружил, что несколько веток были срезаны ножом. Отыскав в траве одну ветку, которая еще источала сок, Перебейнос пришел к выводу, что кто-то проходил здесь недавно. Он стал припоминать, кто из пограничников посетил Широкую падь, и оказалось, что за последние сутки нарядов здесь не было. Кроме того, где бы ни прошел пограничник, он не срежет ветки, не сорвет цветка, не станет вводить в сомнение своих же товарищей. Мысль о том, что здесь мог появиться чужой человек, заставила насторожиться. Перебейнос поспешил на заставу.
