– Меня зовут Гудвин, – представился я.
Кимболл кивнул:
– Да, я ждал вас. На сегодня я здесь закончил. Мы могли бы перебраться в дом и устроиться поудобнее. – Он обратился к человеку в спецовке: – Скиннер, можешь оставить это до завтра, если хочешь. Я все равно полечу только днем.
Он вытер руки, мы вышли наружу, расселись по машинам и двинулись назад к дому.
Держался Мануэль Кимболл, вне всяких сомнений, очень вежливо и с достоинством, даже если выглядел как иностранец и действовал мне на нервы за обедом. Он провел меня в просторную комнату в передней части дома, усадил в большое удобное кожаное кресло и велел толстому дворецкому принести виски с содовой. Увидев, что я оглядываюсь по сторонам, хозяин сообщил, что они с отцом обставили дом по своему вкусу за неимением женщин, с чьими желаниями пришлось бы считаться. Они оба недолюбливают оформителей.
Я кивнул:
– Мисс Барстоу сказала, что ваша мать давно умерла.
Я сказал это ненароком, машинально и поразился перемене в его лице – я всегда внимательно смотрю на того, с кем беседую. Физиономия его конвульсивно дернулась, иначе это и не назовешь. Судорога длилась всего долю секунды, но в этот миг он, определенно, испытывал боль. Оставалось только гадать, вызвана она упоминанием его матери или же внезапным физическим недомоганием. Как бы то ни было, развивать щекотливую тему я не стал.
Он приступил к делу:
– Насколько я понимаю, вы расследуете смерть отца мисс Барстоу.
– Да. По ее просьбе, в какой-то мере. А также отца Ларри Барстоу и мужа миссис Барстоу.
Он улыбнулся и отвел в сторону взгляд.
– Если это ваш первый вопрос, мистер Гудвин, то поставлен он ловко. Браво. Ответ – нет, я не имел права характеризовать покойного подобным образом. Никакого права, кроме личной склонности. Я восхищаюсь мисс Барстоу… безмерно.
– Хорошо. И я тоже. Это был не вопрос, просто замечание. О чем я действительно хочу вас расспросить, так это о происшедшем у первой метки тем воскресеньем. Полагаю, вам уже доводилось рассказывать об этом.
– Да. Дважды детективу по фамилии Корбетт, кажется, и один раз мистеру Андерсону.
– Тогда вы затвердили все назубок. Не против пересказать еще раз?
Я откинулся в кресле со стаканчиком виски и выслушал его не прерывая. Пометок в блокноте не делал, потому как уже записал рассказ Ларри, а расхождения мог отметить позже. Мануэль Кимболл был точен и подробен. Когда он завершил свое повествование, спрашивать было практически не о чем. Впрочем, один-два пункта меня не удовлетворили. В особенности тот, где он расходился с Ларри. Мануэль поведал, что, ощутив укол и подумав, будто его ужалила оса, Барстоу уронил драйвер на землю, а его носильщик поднял клюшку. По словам же Ларри, отец опирался на клюшку, пока расстегивал рубаху, чтобы осмотреть ужаленное место. Мануэль заявил, что уверен в своей правоте, однако не настаивает на этом, раз Ларри утверждает иное. Данное несоответствие как будто не представляло особой важности, поскольку, по заверениям обоих, драйвер был убран в сумку. Во всем остальном рассказ Мануэля совпадал с версией Ларри.
