– Арчи, этот Андерсон – зараза. Продезинфицируй телефон. Разве я не запретил тебе упоминать его имя?
Я ответил:
– Простите, мне стоило догадаться. Вам известно, что́ я думаю, сэр. Псих, он всегда псих, даже если это вы. Мне надо поговорить с Фрицем.
Вульф не слушал. Я сказал Фрицу, что поужинаю бутербродами в кабинете, и велел вплоть до особых распоряжений не подходить к двери, если в нее вдруг позвонят, предоставив это мне. Ни при каких обстоятельствах он не должен открывать дверь.
Быть может, принятые мною меры предосторожности были излишни, но я не хотел, чтобы кто-то ворвался в дом, пока Вульф пребывает в одном из своих блуминдейловских[12] настроений. Я радовался, что он не послал меня за чем-нибудь, и надеялся, что этого не произойдет, потому как я отказался бы. Возможно, я перегибал палку, но в мои намерения не входило позволить кому-либо делать из нас дураков. Только через мой труп. Ночь прошла спокойно. На следующее утро я торчал в зале, стараясь не попадаться Вульфу на глаза, открыл дверь газовщику, посыльному и пронырливому юнцу, просившему помочь с оплатой учебы в колледже. Я помог ему спуститься с крыльца. Около одиннадцати, открыв дверь в очередной раз, я обнаружил за ней здоровенного детину, который с ходу ступил через порог, пытаясь вломиться в дом. Я двинул его плечом, вытолкнул назад, затем вышел сам и закрыл за собой дверь.
– Доброе утро. Вас приглашали? – обратился я к нему.
– Уж точно не ты. Мне нужно увидеться с Ниро Вульфом.
– Это невозможно. Он болен. Чего вы хотите?
Он улыбнулся, сохраняя спокойствие, и продемонстрировал свое удостоверение. Я взглянул на него.
– Ну конечно. Из конторы Андерсона. Его правая рука? Чего вы хотите?
– Ты знаешь, чего я хочу, – все с той же улыбкой заявил он. – Давай-ка зайдем в дом да потолкуем.
Я не видел смысла строить из себя скромнягу. В любом случае я понятия не имел, когда Вульф войдет в ум, и это буквально сводило с ума меня самого. Так что я выложил ему все, кратко, как только мог. Я сказал, что Вульф не знает ничего такого, что было бы неизвестно им, во всяком случае касательно Барстоу, а то, что он знает, привиделось ему во сне. Еще сказал, что если они хотят подключить Вульфа к делу за плату, то пусть так и говорят и назовут сумму, а уж он либо примет ее, либо откажется. Сказал, что если они возымеют желание пустить в ход какие-нибудь нелепые ордера, то сами удивятся, как смешно будут выглядеть еще прежде, чем Вульф покончит с ними. Наконец, я сказал ему, что весу в нем килограммов на десять больше, чем во мне, поэтому я даже не подумаю возвращаться в дом, пока он не уберется, и что я буду ему весьма признателен, если он поторопится, потому как я читаю крайне интересную книгу. Пока я распространялся, он вставил несколько замечаний, а когда я закончил, произнес лишь:
