– Скажи Вульфу, что это ему даром не пройдет.
– Обязательно. Еще какое-нибудь сообщение?
– Только для тебя. Пошел ты…
Я лишь ухмыльнулся и оставался на крыльце, наблюдая за ним, пока он удалялся прочь в восточном направлении. Прежде слышать о нем мне не доводилось, но я не знал Уэстчестер достаточно хорошо. Удостоверение было выписано на имя Х. Р. Корбетта. Я вернулся в залу и сидел там, покуривая сигареты.
После обеда, где-то около четырех, с улицы до меня донеслись вопли мальчишки-газетчика, продававшего экстренный выпуск. Я вышел купить газету. Половину первой полосы занимала статья под заголовком «Барстоу отравлен. В теле обнаружен дротик». Я быстро пробежал ее глазами. Еще одна напасть на нашу голову. Естественно, мы с Вульфом в статье не упоминались – этого я и не ожидал. Но подумать только, чем она могла обернуться для нас! Я ругал себя за то, что напортачил с Дервином, а потом с Андерсоном, уверенный, что статья грозит нам нешуточными неприятностями, хотя совершенно не представлял какими. Еще я ругал Вульфа и его чертов рецидив. Дать бы ему как следует. Я перечитал заметку. Конечно, в теле обнаружили никакой не дротик, а короткую стальную иглу, как и предсказывал Вульф, причем не где-нибудь, а под желудком. И как бы ни разбирала меня злость на Вульфа, я должен был отдать ему должное. Это была его картина.
Я прошел на кухню, молча положил газету на стол перед Вульфом и вышел. Он крикнул мне:
– Арчи! Двигай за машиной. Тут для тебя список.
Я притворился, будто не слышал, и со списком позднее был послан Фриц.
На следующий день воскресные выпуски ни о чем другом, кроме убийства, не сообщали. Своры журналистов рыскали по всему округу Уэстчестер, но так ничего и не нашли. Я прочитал все ими написанное и узнал массу подробностей о клубе «Грин медоу», семье Барстоу, Кимболлах, которые входили в четверку игроков, враче, давшем ошибочное заключение о смерти, и прочем, но по сути никто не раскопал ничего сверх того, что Вульф знал уже в среду вечером, когда спрашивал у Анны Фиоре, видела ли она когда-нибудь клюшку для гольфа в комнате Маффеи. Не раскопал даже и этого, поскольку в печати так и не появилось приемлемой версии того, как иголка оказалась в животе Барстоу. Все газеты отделывались комментариями токсикологов, объяснявших механизм действия ядов на человеческий организм.
Вечером в воскресенье я отправился в кино, велев Фрицу никому не открывать. Не то чтобы я чего-то ожидал – Андерсон, судя по всему, начал действовать самостоятельно. Быть может, нащупал собственный подход, основываясь на мотиве или каких-то новых открытиях. Я бы, пожалуй, напился тем вечером, не будь он воскресным. К моему возвращению Вульф уже заперся в своей спальне, но Фриц все еще мыл на кухне посуду. Я поджарил кусок ветчины, чтобы сделать себе бутерброд, и выпил стакан молока, поскольку толком и не поужинал. Выпуск «Таймс», который я утром оставил Вульфу, валялся на холодильнике. Десять к одному, Вульф даже не обратил на него внимания.
