Игры на асфальте | страница 22
Максим истолковал эту заминку по-своему. Он вопросительно посмотрел на меня и спросил шепотом:
— А она нас не прогонит?
Ему, наверно, виделось, как могучая тетя Капа гонит нас из своего дома метлой.
— Мы можем здесь подождать, на крылечке, — ответил я. — А Тоня вынесет.
Тоня услышала эти слова. Она остановилась на крыльце, обернулась и сказала Максимке:
— Мама у меня добрая.
Должно быть, на лице у Максимки отразилось недоверие, потому что, помолчав, Тоня добавила:
— Она в Марьину рощу уехала.
И, как я ни тянул время, нам пришлось войти в подъезд вместе с нею.
7
Тоня жила на первом этаже в странной квартире, дверь которой выходила не на лестничную площадку, а прямо в тамбур возле парадного входа с улицы. Пока она доставала из кармашка ключ и открывала квартиру, я с некоторым удивлением ее разглядывал. Так близко я ее еще не видел, и меня удивило, что Тоня — вовсе не хрупкая слабенькая девчушка, которой она мне всегда представлялась. Она была одного роста со мной, плечи ее казались даже широковатыми из-за рукавов «фонариком», резинки которых врезались в полные загорелые руки. Ноги у нее тоже были крепкие и загорелые и фигурка совершенно взрослая, вот только платье, застиранное и полинявшее, было тесное и короткое не по возрасту. Возясь с замком и, видимо, нервничая под моим взглядом, она снова перебросила косу на грудь, и стали видны застежки с крючками посреди спины, к этим крючкам так и вязалось слово «жалкие». Я представил себе, как неудобно, должно быть, застегивать эти крючочки, и перестал на нее смотреть. Тут Тоня открыла наконец дверь, обернулась и с улыбкой, все так же виноватой, проговорила:
— Вот тут мы и живем. Заходите.
Любое жилье имеет свой собственный запах, здесь пахло сеном, и я, заглянув из тесной передней в комнату, сразу понял почему: за зеркалом в черной раме, висевшим прямо напротив двери, торчал пучок то ли сухой травы, то ли засохших цветов («Для свежести», — на Максимкин вопрос коротко ответила Тоня). Комната была единственная, маленькая, с крохотной кухней за перегородкой. Круглый стол на толстых ножках, диван с огромными валиками, кровать с высокими никелированными спинками, просторный, как чулан, платяной шкаф — все мощное, массивное, под стать тете Капе; по комнате можно было передвигаться только протискиваясь. Письменного стола и книжных полок я не заметил: наверно, Тоня готовила уроки за обеденным столом, а книжки свои держала где-нибудь в «шифоньере». Впрочем, я смотрю на это жилье сегодняшними глазами, а тогда оно не показалось мне ни слишком бедным, ни чересчур тесным. Единственное, что, кроме пучка травы за зеркалом, привлекло мое внимание, — это множество фотографий на стене, объединенных в одну, такую же черную, как и у зеркала, рамку: так делают в деревнях.
